Когда - нибудь меня ты позовешь,
Раскрыв передо мною свои двери,
Но преданность в глазах ты не найдешь!
Тебе я просто больше не поверю...
Когда - нибудь я стану дорога!!!
Так дорога, как ты еще не знаешь!!!
Ты позвонишь... но будет тишина...
Начнешь искать, поверь - не повстречаешь...
Когда - нибудь ты станешь дорожить
Минутой каждой , проведенною со мною.
И не захочешь с этой болью жить,
Я не вернусь.вновь душу не открою!
Ты будешь с ней, мечты свои скрывая.
Хранить воспоминания во сне.
И в темноте вновь плечи обнимая,
Ты будешь думать только обо мне.
И ты поймешь, что значит быть у края.
У края пропасти... где только пустота.
Вновь моим именем другую называя,
Будешь бояться посмотреть в глаза.
Ты вспомнишь каждое прикосновенье рук...
Ты будешь ждать, надеяться и верить
Ты будешь чувствовать смятенье, боль разлук.
Ты осознаешь истину потери
суббота, 5 сентября 2009 г.
Глаза голубой собаки
Она пристально смотрела на меня, а я все не мог понять, где прежде я видел эту девушку. Ее влажный тревожный взгляд заблестел в неровном свете керосиновой лампы, и я вспомнил - мне каждую ночь снится эта комната и лампа, и каждую ночь я встречаю здесь девушку с тревожными глазами. Да-да, именно ее я вижу каждый раз, переступая зыбкую грань сновидений, грань яви и сна. Я отыскал сигареты и закурил, откинувшись на спинку стула и балансируя на его задних ножках, - терпкий кисловатый дым заструился кольцами. Мы молчали. Я - покачиваясь на стуле, она - грея тонкие белые пальцы над стеклянным колпаком лампы. Тени дрожали на ее веках. Мне показалось, я должен что-то сказать, и я произнес наугад: «Глаза голубой собаки», - и она отзвалась печально: «Да. Теперь мы никогда этого не забудем». Она вышла из светящегося круга лампы и повторила: «Глаза голубой собаки. Я написала это повсюду»,
Она повернулась и отошла к туалетному столику. В круглой луне зеркала появилось ее лицо - отражение лица, его оптический образ, двойник, готовый раствориться в трепетном свете лампы. Грустные глаза цвета остывшей золы печально посмотрели на меня и опустились, она открыла перламутровую пудреницу и коснулась пуховкой носа и лба. «Я так боюсь, - сказала она, - что эта комната приснится кому-нибудь еще, и он все здесь перепутает.» Она щелкнула замочком пудреницы, поднялась и вернулась к лампе. «Тебе не бывает холодно?» - спросила она. «Иногда бывает.» - ответил я. Она раскрыла озябшие руки над лампой, и тень от пальцев легла на ее лицо. «Я, наверно, простужусь, - пожаловалась она. - Ты живешь в ледяном городе».
Керасиновый огонек делал ее кожу медно-красной и глянцевой. «У тебя бронзовая кожа, - сказал я. - Иногда мне кажется, что в настоящей жизни ты должна быть бронзовой статуэткой в углу какого-нибудь музея». «Нет, - сказала она. - Но порой мне и самой кажется, что я металлическая - когда я сплю на левом боку и сердце гулко бьется у меня в груди». - «Мне всегда хотелось услышать, как бьется твое сердце». - «Если мы встретимся наяву, ты сможешь приложить ухо к моей груди и услышишь». -«Если мы встретимся наяву.» Она положила руки на стеклянный колпак и промолвила: «Глаза голубой собаки. Я всюду повторяю эти слова».
Глаза голубой собаки. С помощью этой фразы она искала меня в реальной жизни, слова эти были паролем, по которому мы должны были узнать друг друга наяву. Она ходила по улицам и повторяла как бы невзначай: «Глаза голубой собаки». И в ресторанах, сделав заказ, она шептала молодым официантам: «Глаза голубой собаки». И на запотевших стеклах, на окнах отелей и вокзалов выводила она пальцем: «Глаза голубой собаки». Люди вокруг лишь недоуменно пожимали плечами, а официанты кланялись с вежливым равнодушием. Как-то в аптеке ей почудился запах, знакомый по снам, и она сказала аптекарю: «Есть юноша, которого я вижу во сне. Он всегда повторяет: «Глаза голубой собаки». Может быть вы знаете его?» Аптекарь в ответ рассмеялся неприязненно и отошел к другому концу прилавка. А она смотрела на новый кафельный пол аптеки, и знакомый запах все мучил и мучил ее. Не выдержав, она опустилась на колени и губной помадой написала на белых плитках: «Глаза голубой собаки». Аптекарь бросился к ней: «Сеньорита, вы испортили мне пол. Возьмите тряпку и сотрите немедленно!» И весь вечер она ползала на коленях, стирая буквы и повторяя сквозь слезы: «Глаза голубой собаки. Глаза голубой собаки». А в дверях гоготали зеваки, собравшиеся посмотреть на сумасшедшую.
Она умолкла, а я все сидел, покачиваясь на стуле. «Каждое утро, - сказал я, - я пытаюсь вспомнить фразу, по которой должен найти тебя. Во сне мне кажется, что я хорошо заучил ее, но проснувшись, я не могу вспомнить ни слова». - «Но ты же сам придумал их!» - «Да. Они пришли мне в голову потому, что у тебя пепельные глаза. Но днем я не могу вспомнить даже твоего лица». Она стиснула в отчаянии пальцы: «Ах, если бы нам знать по крайней мере название моего города!»
Горькие складки легли в уголках ее губ. «Я хочу до тебя дотронуться», - сказал я. Она вскинула глаза, я язычки пламени заплясали в ее зрачках. «Ты никогда не говорил этого», - заметила она. «А теперь говорю». Она опустила глаза и попросила сигарету. «Почему же, - повторила она, - мне никак не вспомнить название своего города?» - «А мне - наши заветные слова», - сказал я. Она грустно улыбнулась: «Эта комната снится мне так же, как и тебе». Я поднялся и направился к лампе, а она в испуге отступила назад, опасаясь, что я случайно заступлю за невидимую черту, пролегающую между нами. Взяв протянутую сигарету, она склонилась к огоньку лампы. «А ведь в каком-то городе мира все стены исписаны словами „глаза голубой собаки“, - сказал я. - Если я вспомню эти слова, я отправлюсь утром искать тебя по всему свету». Ее лицо осветилось красноватым огоньком сигареты, она глубоко затянулась и, покручивая сигарету в тонких пальцах сказала: „Слава богу. Я, кажется, начинаю согреваться“, - и проговорила нараспев, будто повторяя за пишущим пером: «Я. начинаю. - она задвигала пальцами, будто сворачивая в трубочку невидимый листок бумаги по мере того, как я прочитывал написанные на нем слова, - согреваться.» - бумажка кончилась и упала на пол - сморщенная, крохотная, превратившаяся в пыль золы. «Это хорошо, - сказал я. - Мне всегда страшно, когда ты мерзнешь».
Так мы и встречаемся с ней, вот уже несколько лет. Порою в тот момент, когда мы находим друг друга в лабиринте снов, кто-то там, снаружи, роняет на пол ложечку, и мы просыпаемся. Мало-помалу мы смирились с печальной истиной - наша дружба находится в зависимости от очень прозаических вещей. Какая-нибудь ложечка на рассвете может положить конец нашей короткой встрече.
Она стоит за лампой и смотрит на меня. Смотрит так же, как в первую ночь, когда я очутился среди сна в странной комнате с лампой и зеркалом и увидел перед собой девушку с пепельными глазами. Я спросил: «Кто вы?» А она сказала: «Не помню.» - «Но мы, кажется, уже встречались?» - «Может быть. Вы могли сниться мне, в этой самой комнате».- «Точно! - сказал я. - Я видел вас во сне». - «Как забавно, - улыбнулась она. - Значит, мы с вами встречаемся в сновидениях?»
Она затянулась, сосредоточенно глядя на огонек сигареты. И мне опять показалось, что она - из меди, но не холодной и твердой, а из теплой и податливой. «Я хочу дотронуться до тебя», - повторил я. «Ты все погубишь, - испугалась она. - Прикосновение разбудит нас, и мы больше не встретимся». - «Вряд ли, - сказал я. - Нужно только положить голову на подушку, и мы увидимся вновь». Я протянул руку, но она не пошевелилась. «Ты все погубишь. - прошептала она. - Если переступить черту и зайти за лампу, мы проснемся заброшенные в разные части света».- «И все же», - настаивал я. Но она лишь опустила ресницы: «Эти встречи - наш последний шанс. Ты же не помнишь ничего наутро». И я отступил. А она положила руки на лампу и пожаловалась: «Я никогда не могу заснуть после наших встреч. Я просыпаюсь среди ночи и больше не могу сомкнуть глаз - подушка жжет лицо, и я все твержу: «Глаза голубой собаки. Глаза голубой собаки».
«Скоро рассвет, - заметил я. - Последний раз я просыпался в два часа, и с тех пор прошло много времени». Я подошел к двери и взялся за ручку. «Осторожнее, - предупредила она. - За дверью живут тяжелые сны». - «Откуда ты знаешь?» - «Совсем недавно я выходила туда и с трудом вернулась назад. А проснувшись, заметила, что лежу на сердце». - Но я все же приоткрыл дверь. Створка подалась, и легкий ветерок принес снаружи запах плодородной земли и возделанной пашни. Я повернул к ней голову и сказал: «Тут нет коридора. Я чувствую запах поля». - «Там, за дверью, - сказала она, - спит женщина, которая видит поле во сне. Она всегда мечтала жить в деревне, но так никогда и не выбралась из города». За дверью светало, и люди повсюду уже начали просыпаться. «Меня, наверное, ждут к завтраку», - сказал я.
Ветер с поля стал слабее, а потом стих. Вместо него послышалось ровное дыхание спящего, который только что перевернулся в постели на другой бок. Стих ветерок, а с ним умерли и запахи.
«Завтра мы непременно узнаем друг друга, - сказал я. - Я буду искать женщину, которая пишет на стенах: «Глаза голубой собаки». Она улыбнулась грустно и положила руки на остывающий колпак лампы: «Ты ничего не помнишь днем». Ее печальный силуэт уже начал таять в предутреннем свете. «Ты удивительный человек, - сказала она. - Ты никогда не помнишь своих снов».
Она повернулась и отошла к туалетному столику. В круглой луне зеркала появилось ее лицо - отражение лица, его оптический образ, двойник, готовый раствориться в трепетном свете лампы. Грустные глаза цвета остывшей золы печально посмотрели на меня и опустились, она открыла перламутровую пудреницу и коснулась пуховкой носа и лба. «Я так боюсь, - сказала она, - что эта комната приснится кому-нибудь еще, и он все здесь перепутает.» Она щелкнула замочком пудреницы, поднялась и вернулась к лампе. «Тебе не бывает холодно?» - спросила она. «Иногда бывает.» - ответил я. Она раскрыла озябшие руки над лампой, и тень от пальцев легла на ее лицо. «Я, наверно, простужусь, - пожаловалась она. - Ты живешь в ледяном городе».
Керасиновый огонек делал ее кожу медно-красной и глянцевой. «У тебя бронзовая кожа, - сказал я. - Иногда мне кажется, что в настоящей жизни ты должна быть бронзовой статуэткой в углу какого-нибудь музея». «Нет, - сказала она. - Но порой мне и самой кажется, что я металлическая - когда я сплю на левом боку и сердце гулко бьется у меня в груди». - «Мне всегда хотелось услышать, как бьется твое сердце». - «Если мы встретимся наяву, ты сможешь приложить ухо к моей груди и услышишь». -«Если мы встретимся наяву.» Она положила руки на стеклянный колпак и промолвила: «Глаза голубой собаки. Я всюду повторяю эти слова».
Глаза голубой собаки. С помощью этой фразы она искала меня в реальной жизни, слова эти были паролем, по которому мы должны были узнать друг друга наяву. Она ходила по улицам и повторяла как бы невзначай: «Глаза голубой собаки». И в ресторанах, сделав заказ, она шептала молодым официантам: «Глаза голубой собаки». И на запотевших стеклах, на окнах отелей и вокзалов выводила она пальцем: «Глаза голубой собаки». Люди вокруг лишь недоуменно пожимали плечами, а официанты кланялись с вежливым равнодушием. Как-то в аптеке ей почудился запах, знакомый по снам, и она сказала аптекарю: «Есть юноша, которого я вижу во сне. Он всегда повторяет: «Глаза голубой собаки». Может быть вы знаете его?» Аптекарь в ответ рассмеялся неприязненно и отошел к другому концу прилавка. А она смотрела на новый кафельный пол аптеки, и знакомый запах все мучил и мучил ее. Не выдержав, она опустилась на колени и губной помадой написала на белых плитках: «Глаза голубой собаки». Аптекарь бросился к ней: «Сеньорита, вы испортили мне пол. Возьмите тряпку и сотрите немедленно!» И весь вечер она ползала на коленях, стирая буквы и повторяя сквозь слезы: «Глаза голубой собаки. Глаза голубой собаки». А в дверях гоготали зеваки, собравшиеся посмотреть на сумасшедшую.
Она умолкла, а я все сидел, покачиваясь на стуле. «Каждое утро, - сказал я, - я пытаюсь вспомнить фразу, по которой должен найти тебя. Во сне мне кажется, что я хорошо заучил ее, но проснувшись, я не могу вспомнить ни слова». - «Но ты же сам придумал их!» - «Да. Они пришли мне в голову потому, что у тебя пепельные глаза. Но днем я не могу вспомнить даже твоего лица». Она стиснула в отчаянии пальцы: «Ах, если бы нам знать по крайней мере название моего города!»
Горькие складки легли в уголках ее губ. «Я хочу до тебя дотронуться», - сказал я. Она вскинула глаза, я язычки пламени заплясали в ее зрачках. «Ты никогда не говорил этого», - заметила она. «А теперь говорю». Она опустила глаза и попросила сигарету. «Почему же, - повторила она, - мне никак не вспомнить название своего города?» - «А мне - наши заветные слова», - сказал я. Она грустно улыбнулась: «Эта комната снится мне так же, как и тебе». Я поднялся и направился к лампе, а она в испуге отступила назад, опасаясь, что я случайно заступлю за невидимую черту, пролегающую между нами. Взяв протянутую сигарету, она склонилась к огоньку лампы. «А ведь в каком-то городе мира все стены исписаны словами „глаза голубой собаки“, - сказал я. - Если я вспомню эти слова, я отправлюсь утром искать тебя по всему свету». Ее лицо осветилось красноватым огоньком сигареты, она глубоко затянулась и, покручивая сигарету в тонких пальцах сказала: „Слава богу. Я, кажется, начинаю согреваться“, - и проговорила нараспев, будто повторяя за пишущим пером: «Я. начинаю. - она задвигала пальцами, будто сворачивая в трубочку невидимый листок бумаги по мере того, как я прочитывал написанные на нем слова, - согреваться.» - бумажка кончилась и упала на пол - сморщенная, крохотная, превратившаяся в пыль золы. «Это хорошо, - сказал я. - Мне всегда страшно, когда ты мерзнешь».
Так мы и встречаемся с ней, вот уже несколько лет. Порою в тот момент, когда мы находим друг друга в лабиринте снов, кто-то там, снаружи, роняет на пол ложечку, и мы просыпаемся. Мало-помалу мы смирились с печальной истиной - наша дружба находится в зависимости от очень прозаических вещей. Какая-нибудь ложечка на рассвете может положить конец нашей короткой встрече.
Она стоит за лампой и смотрит на меня. Смотрит так же, как в первую ночь, когда я очутился среди сна в странной комнате с лампой и зеркалом и увидел перед собой девушку с пепельными глазами. Я спросил: «Кто вы?» А она сказала: «Не помню.» - «Но мы, кажется, уже встречались?» - «Может быть. Вы могли сниться мне, в этой самой комнате».- «Точно! - сказал я. - Я видел вас во сне». - «Как забавно, - улыбнулась она. - Значит, мы с вами встречаемся в сновидениях?»
Она затянулась, сосредоточенно глядя на огонек сигареты. И мне опять показалось, что она - из меди, но не холодной и твердой, а из теплой и податливой. «Я хочу дотронуться до тебя», - повторил я. «Ты все погубишь, - испугалась она. - Прикосновение разбудит нас, и мы больше не встретимся». - «Вряд ли, - сказал я. - Нужно только положить голову на подушку, и мы увидимся вновь». Я протянул руку, но она не пошевелилась. «Ты все погубишь. - прошептала она. - Если переступить черту и зайти за лампу, мы проснемся заброшенные в разные части света».- «И все же», - настаивал я. Но она лишь опустила ресницы: «Эти встречи - наш последний шанс. Ты же не помнишь ничего наутро». И я отступил. А она положила руки на лампу и пожаловалась: «Я никогда не могу заснуть после наших встреч. Я просыпаюсь среди ночи и больше не могу сомкнуть глаз - подушка жжет лицо, и я все твержу: «Глаза голубой собаки. Глаза голубой собаки».
«Скоро рассвет, - заметил я. - Последний раз я просыпался в два часа, и с тех пор прошло много времени». Я подошел к двери и взялся за ручку. «Осторожнее, - предупредила она. - За дверью живут тяжелые сны». - «Откуда ты знаешь?» - «Совсем недавно я выходила туда и с трудом вернулась назад. А проснувшись, заметила, что лежу на сердце». - Но я все же приоткрыл дверь. Створка подалась, и легкий ветерок принес снаружи запах плодородной земли и возделанной пашни. Я повернул к ней голову и сказал: «Тут нет коридора. Я чувствую запах поля». - «Там, за дверью, - сказала она, - спит женщина, которая видит поле во сне. Она всегда мечтала жить в деревне, но так никогда и не выбралась из города». За дверью светало, и люди повсюду уже начали просыпаться. «Меня, наверное, ждут к завтраку», - сказал я.
Ветер с поля стал слабее, а потом стих. Вместо него послышалось ровное дыхание спящего, который только что перевернулся в постели на другой бок. Стих ветерок, а с ним умерли и запахи.
«Завтра мы непременно узнаем друг друга, - сказал я. - Я буду искать женщину, которая пишет на стенах: «Глаза голубой собаки». Она улыбнулась грустно и положила руки на остывающий колпак лампы: «Ты ничего не помнишь днем». Ее печальный силуэт уже начал таять в предутреннем свете. «Ты удивительный человек, - сказала она. - Ты никогда не помнишь своих снов».
Суймесе екен унаган сон кескiнiм,
Мына алемге керек Ауа, керек Куз.
Аттен, шiркiн, бiз жай гана терекпiз!
Менi бiреу суйсе деймiн жай гана,
Менi бiреу суйсе деймiн себепсiз!!!
Суйсе деп ем кыныр - кисык калпыммен.
Салыстырмай гауhар, кумiс, алтынмен!!!
Суп - суыкдеп ойлайды екен оны да
Тым сезiмтал жубай болар кар кiммен?
Суймесе екен унаган сонкескiнiм,
Жане конiл котерген сонкешкурым.
Суймесе екен калмаган сонешкiмi,
Суймесе екен кажытканда ескi мун!!!
Кун егерде не болады кулмесе?
Барiмiз де жан калмайды Кун десе.
Тунге гашык адамдарга тан калма
Тундi неге суйетiнiн бiлмесе.
Кетер едiм кус бопушып дерексiз
Кете алмадым жан секiлiдi керексiз!!!
Мен бiреудi суйсем деймiн жай гана,
Мен бiреудi суйсем деймiн себепсiз!!!
Аттен, шiркiн, бiз жай гана терекпiз!
Менi бiреу суйсе деймiн жай гана,
Менi бiреу суйсе деймiн себепсiз!!!
Суйсе деп ем кыныр - кисык калпыммен.
Салыстырмай гауhар, кумiс, алтынмен!!!
Суп - суыкдеп ойлайды екен оны да
Тым сезiмтал жубай болар кар кiммен?
Суймесе екен унаган сонкескiнiм,
Жане конiл котерген сонкешкурым.
Суймесе екен калмаган сонешкiмi,
Суймесе екен кажытканда ескi мун!!!
Кун егерде не болады кулмесе?
Барiмiз де жан калмайды Кун десе.
Тунге гашык адамдарга тан калма
Тундi неге суйетiнiн бiлмесе.
Кетер едiм кус бопушып дерексiз
Кете алмадым жан секiлiдi керексiз!!!
Мен бiреудi суйсем деймiн жай гана,
Мен бiреудi суйсем деймiн себепсiз!!!
Сказка со смыслом/Ганс Христиан Андерсен
Жил на свете крошка эльф, его домом была прекрасная роза. Как-то он
заигрался в саду и не успел прилететь к своей розе. Солнце село, и она
закрыла лепестки. Тогда эльф решил спрятаться в другом цветке и полетел
к беседке,увитой каприфолиями.Тут были люди. Красивый молодой
человек и премиленькая девушка. Они сидели рядышком и хотели бы век не
расставаться - они так горячо полюбили друг друга...
- Увы! Мы
должны расстаться! - сказал молодой человек. - Твой брат не хочет
нашего счастья и потому отсылает меня с поручением далеко-далеко за
море.
И они поцеловались. Молодая девушка заплакала и дала ему на
память о себе розу, но сначала запечатлела на ней такой крепкий и
горячий поцелуй,что цветок раскрылся. Эльф сейчас же влетел в него.
Вот раздалось последнее "прощай, и эльф почувствовал,что роза заняла место на груди у молодого человека.
Недолго,однако,пришлось
розе покоиться на груди. Молодой человек вынул её и, проходя по большой
темной роще, целовал цветок так часто и так крепко, что крошка эльф
чуть не задохнулся.
Тут появился другой человек - мрачный и злой,
это был брат красиво молодой девушки. Он вытащил большой и острый нож и
убил молодого человека, целовавшего цветок, затем отрезал ему голову и
зарыл её вместе с туловищем в рыхлую землю под липой.
Эльф поведал
бедной девушке о смерти его любимого. Ночью она нашла его могилу,вырыла
голову и унесла к себе. Дома она положила голову в большой
горшок,засыпала землей и посадила жасминовую веточку. И плакала каждый
день над ней. Веточка выросла и зацвела. Девушка как-то уснула над ней
и больше не проснулась никогда. А злой брат брат взял горшок с цветущим
жасмином и поставил его возле кровати.
Крошка эльф последовал за ним и стал летать от одного колокольчика к
другому: в каждом жил маленький дух, и эльф рассказал им всем об убитом
молодом человеке, о злом брате и бедной сестре.
- Знаем! Знаем! Ведь мы выросли из глаз и из губ убитого. - ответили духи цветов и при этом как-то странно покачали головками.
Ночью,когда
брат спал близ благоухающего жасминового куста, каждый колокольчик
раскрылся, и оттуда вылетел невидимый, но вооруженный ядовитым копьем
дух цветка. Все они подлетели к уху спящего и стали нашептывать ему
страшные сны, потом сели ему на губы и вонзили ему в язык ядовитые
копья.
Утром окно в спальне вдруг распахнулось, и влетели эльф и царица пчел со своим роем; они явились убить злого брата.
Но он уже умер. Вокруг толпились люди и говорили,что его убил сильный запах цветов.
Тогда
эльф понял, что это была месть цветов, и рассказал об этом царице пчел.
Кто-то из присутствующих хотел унести куст в другую комнату, но пчела
ужалила его в руку, он уронил цветочный горшок, и тот разбился в
дребезги. Тут все увидели череп убитого и поняли.кто убийца.
А
царица пчел полетела по свету и жужжала о мести цветов, об эльфе и о
том, что даже самым крошечным лепестком скрывается кто-то, кто может
рассказать о преступлении и наказать преступника.
заигрался в саду и не успел прилететь к своей розе. Солнце село, и она
закрыла лепестки. Тогда эльф решил спрятаться в другом цветке и полетел
к беседке,увитой каприфолиями.Тут были люди. Красивый молодой
человек и премиленькая девушка. Они сидели рядышком и хотели бы век не
расставаться - они так горячо полюбили друг друга...
- Увы! Мы
должны расстаться! - сказал молодой человек. - Твой брат не хочет
нашего счастья и потому отсылает меня с поручением далеко-далеко за
море.
И они поцеловались. Молодая девушка заплакала и дала ему на
память о себе розу, но сначала запечатлела на ней такой крепкий и
горячий поцелуй,что цветок раскрылся. Эльф сейчас же влетел в него.
Вот раздалось последнее "прощай, и эльф почувствовал,что роза заняла место на груди у молодого человека.
Недолго,однако,пришлось
розе покоиться на груди. Молодой человек вынул её и, проходя по большой
темной роще, целовал цветок так часто и так крепко, что крошка эльф
чуть не задохнулся.
Тут появился другой человек - мрачный и злой,
это был брат красиво молодой девушки. Он вытащил большой и острый нож и
убил молодого человека, целовавшего цветок, затем отрезал ему голову и
зарыл её вместе с туловищем в рыхлую землю под липой.
Эльф поведал
бедной девушке о смерти его любимого. Ночью она нашла его могилу,вырыла
голову и унесла к себе. Дома она положила голову в большой
горшок,засыпала землей и посадила жасминовую веточку. И плакала каждый
день над ней. Веточка выросла и зацвела. Девушка как-то уснула над ней
и больше не проснулась никогда. А злой брат брат взял горшок с цветущим
жасмином и поставил его возле кровати.
Крошка эльф последовал за ним и стал летать от одного колокольчика к
другому: в каждом жил маленький дух, и эльф рассказал им всем об убитом
молодом человеке, о злом брате и бедной сестре.
- Знаем! Знаем! Ведь мы выросли из глаз и из губ убитого. - ответили духи цветов и при этом как-то странно покачали головками.
Ночью,когда
брат спал близ благоухающего жасминового куста, каждый колокольчик
раскрылся, и оттуда вылетел невидимый, но вооруженный ядовитым копьем
дух цветка. Все они подлетели к уху спящего и стали нашептывать ему
страшные сны, потом сели ему на губы и вонзили ему в язык ядовитые
копья.
Утром окно в спальне вдруг распахнулось, и влетели эльф и царица пчел со своим роем; они явились убить злого брата.
Но он уже умер. Вокруг толпились люди и говорили,что его убил сильный запах цветов.
Тогда
эльф понял, что это была месть цветов, и рассказал об этом царице пчел.
Кто-то из присутствующих хотел унести куст в другую комнату, но пчела
ужалила его в руку, он уронил цветочный горшок, и тот разбился в
дребезги. Тут все увидели череп убитого и поняли.кто убийца.
А
царица пчел полетела по свету и жужжала о мести цветов, об эльфе и о
том, что даже самым крошечным лепестком скрывается кто-то, кто может
рассказать о преступлении и наказать преступника.
quot;Я не хочу домой"
Мы смотрим фильмы или снимся нам самим,
А если снимся - это сон с тяжелого похмелья
Я знаю, я останусь цел и невредим,
Когда взорву все города и выкурю все зелье
Стук в дверь, удар в лицо - молчит городовой
Возможно от того, что он с пробитой головой
Я не хочу, я не хочу, я не хочу домой
Все буквы съедены мышами в букварях,
Все восклицательные знаки превратились в
знак вопроса
Я думал то, что мы висим на фонарях,
А мне сказали то, что мы забиты в папиросу
И кто-то курит, кто-то курит, запах мне
знаком,
И кто-то смотрит мне в глаза и ловит голос
мой
Я не хочу, я не хочу, я не хочу домой
Мой друг смотрел на свет сквозь темные очки,
Он расплескал святую воду из граненого
стакана
А ты не видел эту книгу - на, прочти -
Она полна кислотных грез и едкого тумана
Теперь, когда года твои, как крылья за спиной
Готов ли ты убить того, кто вспомнит адрес
мой?
Я не хочу, я не хочу,
Я НЕ ХОЧУ ДОМОЙ!
(с.)
Подписаться на:
Сообщения (Atom)