Эпилепсия или Одержимость?

Мысли, пришедшие в голову после просмотра фильма "Реквием" (2006) немецкого режиссера Ханса-Кристиана Шмида.
Недавно нужно было написать эссе по клинической психологии, что-то типа патопсихологического заключения на основе художественного материала - кино или литературного  произведения.
Являясь активным киноманом я не испытывала особенных трудностей в подборе обекта для анализа: спектр отобранных мною фильмов был достаточно широким и внушительным. Основная проблемы состояла в том, какой же из представленных сюжетов, персонажей и жизней, историй болезни и чудесных выздоровлений (в лучшем случае) и трагических концовок (в худшем) станет темой моего эссе. Кто же это будет? Девятилетняя девочка с неординарными способностями и развивающейся шизофренией или ее мама-клептоманка? Или это будет мать троих детей и домохозяйка, страдающая паранойяльным бредом? А может быть убийца-психопат.? Каждый представлялся мне интересным объектом для исследования.
В общем, отдавая дань своему неврозу, я металась между тем и другим фильмом не в силах остановить свой выбор на каком-то одном. 
Разумеется, дождавшись дня, когда сроки сдачи работы будут поджимать уже невыносимо и "час расплаты" будет неминуемо приближаться тяжелой поступью, я всё же сделала выбор. Основан он был на простом тезисе: сюжет и то, о чем я собираюсь писать, должны так или иначе затрагивать меня саму. И, стоило мне осознать эту непреложную Истину, как проблема выбора отпала. Таким образом и вопрос "Как это относится к моей жизни?" - самоликвидировался, а я в очередной раз убедилась, что наибольшее удовлетворение приносит та работа, которая приносит не деньги (или их эквивалент в данном случае - оценку), а высвобождает накопившуюся энергию, освобождая место для новой.
Итак, сюжетная линия фильма "Реквием", привлекшая мое внимание, заключается в решении не столько клинического, сколько метафизического вопроса: эпилепсией или демонической одержимостью страдала главная героиня, и как разрешить противостояние между наукой и религией в данном конкретном случае.
Возвращаясь к вопросу актуальности темы для меня лично, сразу оговорюсь - в эпилептических припадках замечена не была и одержимостью демонами не страдала (надеюсь). Мой научный интерес заключается в следующем. Являясь выпускницей Православной гимназии и человеком, получившим начальное религиозное воспитание, для меня стало интересным исследование той достаточно хрупкой границы, которая, на мой взгляд, существует между религией и наукой в данном вопросе. И можно ли с какой бы то ни было уверенностью утверждать, что каждое из этих явлений - эпилепсия и одержимость - представляют собой отдельные явления или плавно перетекают одно в другое (с точки зрения религии), или последнее не имеет право на существование (с точки зрения науки). Это противоречие мне бы и хотелось разрешить.
История, рассказанная в фильме, основана на реальных событиях, и, как мне кажется, будет уместным провести некоторый экскурс. Прототипом главной героини Михаэлы Клингер, стала немецкая девушка Аннелиза Михель, реально жившая в южной Германии в 70-е годы и страдающая эпилепсией. Будучи крайне религиозной, она, согласившись с мнением своей семьи и окормлявшего ее священника, дала согласие на проведение над собой многочисленных обрядов экзорцизма, что, в конечном итоге, повлекло за собой крайнее истощение, пневмонию и смерть. Режиссер "Реквиема" - не первый, чье внимание привлекло это жуткое событие. Несколькими годами ранее в США был снят фильм "Изгнание дьявола из Эмили Роуз", в основу которого легла та же история.
Но, если, в американском фильме победа все же остается на стороне науки, и религиозные взгляды подвергаются осмеянию и крайнему осуждению, то режиссер "Реквиема" не делает столь поспешных выводов.
Михаэль Клингер, 21 год. Проживает в одном доме со своей семьей, состоящей из матери, отца и младшей сестры. Мать проявляет крайний деспотизм по отношению ко всем членам семьи, нетерпима к любым проявлениям личных потребностей своих дочерей, фанатично религиозна. Отец, судя по всему, слабохарактерный, во всем подчиняется и не перечит матери, тем не менее, с дочерьми, в частности, с Михаэлой сохраняет теплые дружеские отношения. Именно он, в тайне от матери, помогает дочери поступить в колледж в другом городе. Сама Михаэла продолжительное время страдает эпилепсией, что даже не позволило ей посещать школу в течении последнего года, из чего мы можем предположить, что приступы случаются достаточно часто и регулярно. Михаэле показано медикаментозное лечение, которое она соблюдает до определенного момента. Выпорхнув из родительского гнездышка, Михаэла оказывается в абсолютно чужеродной для себя обстановке, среди людей, не разделяющих ее взгляды, что уже является мощным стрессогенным фактором. В процессе адаптации к новым условиям жизни, которые, надо заметить, не такие уж плохие (личная комната в общежитии с отдельной кухней, ванной комнатой и телефоном, плюс хорошая финансовая поддержка отца), Михаэла начинает открывать для себя мир безграничной свободы, который до этого времени ей был просто недоступен, и, скорее всего, основной преградой, являлась именно мать, не разрешавшая дочери никаких светских развлечений. Буквально захлебываясь воздухом свободы, Михаэла посещает различные тусовки и ночные клуба, где не пренебрегает алкоголем. Сцена дискотеки, где девушка лихо отплясывает, во многом напоминает сам эпилептический припадок, что скорее всего, является одной из режиссерских метафор. Нас же, на протяжении времени, пока длилась сцена, больше беспокоило, чтобы с Михаэлой, которая будучи не трезвой, да и еще испытывающей раздражение от специфического освещения и световых вспышек ночного клуба, не случился очередной приступ. Но нет. Перечисленные факторы припадка не вызвали.
Во внешнем облике, поведении, речи мы не наблюдаем явных признаков заболевания, хотя учитывая частоту припадков, они должны были проявиться. При прогрессировании заболевания больные становятся чрезвычайно учтивыми, вежливыми, услужливыми с переходом в подобострастие и льстивость. В то же самое время становятся эгоцентричными, рассматривая все через призму собственных интересов. Больные эпилепсией, как правило, пунктуальны и педантичны, склонны к излишнему детализированию. Психические нарушения проявляются в вязкости ассоциативных процессов, снижении интеллекта, нарастании ригидности. Этих признаков заболевания у Михаэлы мы не наблюдаем. 
Сама же Михаэла сомневается в своем диагнозе. Разговаривая с подругой, она говорит, что у нее уже было огромное количество врачей, и что диагноз ей ставят методом исключения. Наблюдая за припадками Михаэлы, можно предположить, что она страдает атипичными эпилептическими припадками. Скорее всего это сумеречное помрачение сознания. Припадки девушки характеризуются внезапным началом, наличием выраженного аффекта, беспричинной злобой и яростью. В то же время припадок сопровождают галлюцинации устрашающего содержания, бред преследования. Михаэла дезориентирована в месте и времени. Странно только то, что, больные, как правило, после припадка полностью амнезирут такое состояние, а Михаэла - наоборот, все отлично помнит в деталях.
С возобновлением припадков у Михаэлы, мы можем наблюдать, как все окружение девушки делится на два воинствующих лагеря: приверженцев религиозных обрядов (мать, отец и священники) с одной стороны и ее новых друзей (подруга Хана и друг Штефан), представляющих лагерь "Свободы" и настаивающих на обращении девушки к психиатру и продолжении медикаментозного лечения. Следовательно, перед нами выстраивается некоторая парадигма:  
Свобода = Религия
  =                         =
Нейролептики Экзорцизм
Учитывая то, что таблетки, в последнее время, не приносит какого бы то ни было видимого облегчения Михаэле, и уж тем более, их вряд ли можно назвать признаком свободы, такой выход из критического состояния вряд ли для девушки будет спасительным. В этом ключе, все же необходимо рассмотреть альтернативный вариант, которым, в нашем случае, является Экзорцизм. Правомерно и уж тем более безопасно ли его использование?
Даже уходя в сторону от академической науки и опираясь на религиозные теории и догматы, которые, в последнее время широко распространены в рамках христианской психиатрии и психологии , можно с уверенностью заключить, что никакого одержания у Михаэлы нет.
Исследователи этого явления сходятся во мнениях и, в качестве признаков одержимости, выделяют следующие:  
o быстрое изменение выражений лица от дружественной к отвратительной гримасе; 
o стремительный поворот настроения;
o переход от высокого женского сопрано к глубокому басу; 
o "двойной голос", что с рациональной точки зрения объяснить невозможно;
o огромная телесная сила;
o ясновидение;
o пароксизмы;
o принятие новой индивидуальности с новым содержанием сознания. 
И все это сопровождается обычно мощными моторными явлениями. Одержимый испытывает приступы ярости, гнева, пытается совершить насилие над окружающими. Часто бывает, что слабые женщины способны усиленно сопротивляться трем-четырем сильным мужчинам. Одержимые часто сквернословят и посылают проклятия в адрес Бога.
Таким образом, мы можем сделать вывод, что внешний образ состояния одержимости отличается полнейшим изменением личности. Создается впечатление, что одержимый оказался полностью поглощен совершенно чуждой индивидуальностью. Не будем отрицать, что некоторые из этих признаков возможны при шизофрении и диссоциации, но вряд ли это относится к случаю Михаэлы.
Основным веским доводом в пользу экзорцизма у участников той истории являются гневные речи Михаэлы в адрес Бога и ее "неспособность" прикоснуться к освященным предметам (крест, четки). Но, давайте, взглянем под другим углом на эти символы и атрибуты церковной жизни. Для Михаэлы они, в первую очередь, ассоциируются с матерью, которая собственно и является основным носителем религиозности в этой семье. Вспомним, что дин из первых серьезных приступов, разыгравшихся на наших глазах, был приступ, настигший Михаэлу во время Рождественского богослужения, на котором присутствовала вся ее семья. Этому приступу предшествовали: ссора с матерью по поводу одежды, которая нравилась Михаэле и которую, она, вероятно, первый раз самостоятельно выбрала для себя, и последовавший за ней, выброс платья матерью в мусорную корзину, как акт крайнего отвращения к новой жизни дочери.
Вот на этой плодородной почве унижения, обиды, неотреагированного гнева и пустил свои корни новый виток болезни, приняв новую окраску в виде голосов и галлюцинаций, что, по моему мнению, все же является в данном конкретном случае признаками тяжелого невротического расстройства на фоне переутомления первым годом обучения в университете, самостоятельной жизни вдали от родительского дома, первым сексуальным опытом, крушения прежних идеалов и затянувшегося межличностного конфликта с матерью, который до сих пор хорошо подавлялся обеими сторонами. С началом осознавания себя Михаэлой как отдельной от матери личности, ее отпочкованием от господствующего семейного мировоззрения и мировосприятия, произошло отвержение матери реальной, отвержение ее личности в себе, а следовательно и перенос на всю ту область жизни, которую мать превозносила, то есть религию.
Вследствие этого отвержения, девушка еще с большим рвением начинает вести такой образ жизни, который совершенно неприемлем для матери: больше алкоголя, больше секса и т.д. И, как это не прискорбно, это приводит к еще более усиливающимся приступам болезни, как к результату прорвавшегося наружу не только конфликта с матерью, но и глубокого внутриличностного конфликта.
Не претендуя на абсолютную правоту, я все же считаю, что в случае Михаэлы единственно правильным решением было бы предложить девушке психотерапевтическую помощь, что, по моему мнению, принесло бы положительные результаты. История Михаэлы заставляет задуматься не о вечном споре религии и науки, и не о страшных ритуалах изгнания демонов, а о том, кто же эти демоны, которые нас мучают и откуда они берутся. 

как это было

я понимаю что все что я пишу тебе кажется бессмысленным. ибо ты просто не не веришь. я не буду ничего доказывать. зачем? это как акын приезжает в аул и просто поет-рассказывает новости или истории из жизни людей, ничего не доказывая и не прибавляя.
ты помнишь как это было?
я родила Диму. ты жил отдельно целый месяц. на Данькин день рождения приехал поздно,  проведя полдня в интернете. вообще довольно редко мы виделись в это время. у тебя были проблемы на работе. депрессия. мне тебя не хватало. помощи и тепла не хватало. были моменты когда ты откровенно придумывал что спишь болеешь в смс, я мчалась с душицей и медом от мамы к тебе, ты сидел и пил пиво, курил, играл. посмотрел на меня круглыми глазами. а я почувствовала себя дурой. ты настолько отдалился в тот период, что я тебе просто была не интересна. у тебя были какие то совсем другие мысли. и тогда я решила растормошить тебя так, чтобы добиться хоть какой-то реакции. даже негативной. даже ненависти. хотела чтобы мы разошлись, потому что твой холод и равнодушие после родов были для меня в тягость.
_
2004 год, работа в КП. мы делали материал. брали интервью у девушек Леры, и еще какая то была. Света. обе за 30, с детьми. была Наташа. совсем молодая - лет 17, с грудником муж бросил. пару раз проехали с ними по городу. общались обо всем. я воображала себя претендентом на Пулитцера (хотя у нас его не вручали и не будут), да и тема банальна и изъезжена оказалось. зато я узнала много нюансов.
с Игорем я познакомилась в феврале когда ехала на его такси. у него просто не одна я такая была как выяснялось потом. с Анькой он меня познакомил весной.  она была его постоянным клиентом, когда возвращалась домой из клубов. Со Светкой рыжей мы познакомились в Проспекте и ходили туда каждые вторник-среду. там и общались. потом уже немного и за пределами клуба. Анька познакомила меня с Машей уже летом. Маша семейный человек, которая в то время осталась одна с двумя детьми, потому что муж в очередной раз ушел. Светка была только после развода, и просто шаталась по клубам. Анька искала свою любовь. она правда хотела настоящих отношений. каждая из нас работала на своей работе. просто у меня в молодости был талант объединять людей в одну компанию. и я их объединила и с Кристиной и с Гузей, и с Стасом и с Толей и с Борисом. у нас была обычная компания.
_
тогда днем мы сидели с тобой на кухне. мы же так и не мирились несколько дней. и я тебе сказала как я устала от твоего вранья. а ты сидел такой спокойный. я тебе сказала что была шлюхой. обнял меня. потом я уехала домой. ты писал смс. ожил даже. надо же. столько внимания. честно говоря вся эта история настолько тебя заводила, что ты опять мной заинтересовался. я понимала что идет полный изврат. но продолжала придумывать разные истории, тебе они нравились.
честно сказать - у меня было партнеров сексуальных именно до тебя - 4-5. я не сомневаюсь. я просто думаю что этот 5 - не считается в силу некоторых причин.
у меня никогда не было группового секса и других отклонений. только классика. и я вообще больше упор делала на чувства все таки. но мне не повезло. все мои партнеры меня не любили особо. поэтому у меня не было с ними близсти духовнй, и удовольствия я не получала.
_
ты наверное помнишь еще как я выгляжу. и помнишь какой я была когда мы познакомились? с работы в платье, вечером гулять в джинсах. помнишь как я говорю, как я веду себя? помнишь мое лицо и голос?  теперь СЯДЬ НА МИНУТУ И ЗАДУМАЙСЯ  - похожа я на шлюху? смогла бы я по твоему реально работать шлюхой за деньги? смогла бы терпеть плохое или пьяное или невежливое обращение?
я не буду отвечать на эти вопросы. ты просто вспомни меня и ответь сам.
видео загружено с янгеля. когда мы на скамейке сидели. посмотри его. да много чего, если не помнишь совсем.
а то что так все получилось - я за это в лоб уже получила. мне надо было лучше книги писать, и читать психологию семейной жизни, чем пытаться вызвать у тебя интерес фантастическими выдумками.
но как ты сказал - мне 13 лет еще. по сознанию. и нет опыта в отношениях. а в 13 лет кажется что чем ты хуже = тем ты круче.