Осторожно, женщина!(Эротическая проза)

Был ли это ритуал? Да, наверное. Милый и ничего не значащий. Ты ложилась в постель и делала вид, что хочешь спать. Такая уставшая, отдавшая последние силы работе, детям, тетрадям, начальству. И ты как будто уже ничего не хочешь. Покоя, только покоя. А я как будто ждала тебя весь день (месяц, год - хе! - вечность), пуская слюни на твое фото, я как будто бешусь от безответного либидо, страдаю от непонимания, невнимания твоего к моей эрекции (бывает ли у женщин эрекция?), равнодушия к моему горячему дыханию и горящим глазам (хотя, в темноте-то и не видно). Зато слышно. Слышно мое сопение и ерзанье по простыням. И мои глупые, дурацкие, идиотские вопросы: "Зая, ты спишь?" - шепотом. Через 8 секунд невнятный, как бы, в полусне, ответ тоном заморенного ездового скакуна, тоже шепотом, страдальчески: "Нет еще. А что?" "Да так, мля, ничего, просто, ты - удивительная и я тебя хочу!" - но это про себя, а вслух: "Ты уже совсем-совсем ничего не хочешь?" - с плавным, грациозным, достойным долота Микельанжело, движением левой руки, накрывающим твою правую грудь. Молчание бывало мне ответом. Вечное, глубоко-значительное молчание. Тишина. Затыкаю тишину поцелуем, нежным, как роса на лепестках роз в предрассветный час. Трепетным, будто в первый раз. Вся дрожу от нахлынувшей нежности. И вот. Медленно, очен-на медленно, как солнце встает, в тебе просыпается женщина, секс символ, самка с претензией на Мону Лизу, Лолита 35-ти лет. Неуловимым, секундным, каким-то невнятным движением рук, губ, головы ты заставляешь мой внутренний механизм давать сбой. Какой-то кардан переворачивается в районе пупка и волна доходит до самого горла, выдавливая из глаз слезы счастья, трепета и обожания. Ты - бог, ты - солнце, ты - луна, государство - это ты, мир - это ты, вселенная, звезды, далекие планеты (я держу их в ладони!), великие женщины, воспетые во всех областях искусства, птицы, море, счастье - это ты, ты! Ты прекрасна. Ты - Женщина, ты - Чудо, ты самая:

во-первых, красивая,

во-вторых, умная,

в третьих, сексуальная,

в четвертых, мудрая, чуткая, добрая, нежная, лучшая, любимая, замечательная, единственнаяитакойбольшенетнигде и ГЛАВНОЕ - ты моя!

- Ты моя? Скажи, моя?

- Да, да твоя. Поцелуй еще раз вот сюда. Да сюда.

- Я люблю тебя, слышишь? Очень люблю, совсем-совсем.

- Ага.И я. Мне нравится, когда ты меня связываешь. Вон там, на кресле.пояс.от халата.блин.здорово как.

- Солнышко мое, девочка моя.

Моя, моя, только моя! "Э-э-эври найт ин май дри-и-имс ай си ю-ю-ю, ай фи-ил ю-ю-ю!" Ни кому не отдам! Буду хранить, оберегать, защищать. Хошь, ково-нить на дуэль вызову? Хочешь, покалечу кого-нибудь, изуродую, подвиг совершу? Всех порву, одна останусь! Хочешь, на костер за тебя, на амбразуру, под танк, в жерло вулкана? И вообще, весь мир тебе подарю? Хочешь во-он ту звезду? Не вопрос! А во-он ту? Все для тебя, маленькая моя, хорошая моя, родная! Маленькая. Хорошая. Родная.

Маленькая ли? Хорошая? Родная?

Тебе 35 лет, ты старше меня на целую жизнь. Ты знаешь больше, и надо тебе меньше. Ты меня ценишь - у меня гибкие пальцы, у меня губы нежнее, чем у сорокалетних мужиков, у меня нет члена, я не напиваюсь в дрибадан, я слушаю тебя, открыв рот и закрыв глаза, не пытаюсь вставить тебе и тут же заснуть яйцами к стене. Я бросаю тебе в почтовый ящик стихи, я исписала все стены первой буквой твоего имени. Я смотрю на тебя глазами пса и каждые пять минут напоминаю тебе, что ты женщина - чего хочешь ты, того хочет бог. Я дарю тебе цветы и пою про тебя песни. Таскаю черешню ведрами, потому что ты ее любишь. Я - влюбленный идиот, восхищающийся формой твоих рук, разрезом твоих глаз и - особенно - природе удались твои губы. О, твои губы! Это не губы - это вершина творчества!

Ты звонишь - я бегу, я несусь, я спотыкаюсь, проскакивая под носом у водителей. Мне не нужно такси, я лечу к тебе быстрее поезда метро.

Ты сидишь на подоконнике, обняв колени, смотришь в окно. Я курю напротив, сидя на табуретке и думаю о том, что ты - идеал из эталонов. Тебя нужно в палату мер и весов, под стекло: "Вот так выглядит идеальная женщина". Моя женщина. Я видела тебе во сне еще в детстве.

- Ты зря, наверное, пришла. Я, наверное, хочу побыть одна.

- ???

- Я не хочу тебя сегодня видеть, прости.зайчик

"Но, бля, ты же меня сама позвала!!!" - но это про себя, а вслух:

- Почему?...(В ответ убийственный взгляд - о, это твой лучший взгляд! - на фоне окна, в окне - луна. Прям - Маргарита на метле). Но если не хочешь - не отвечай! Все, я поняла. Я пошла. Ты женщина, чего хочешь ты, того.

На часах 23.30. Маршрутки уже не ходят, трамваи - тоже, идти полчаса не самыми спокойными микрорайонами. Но, если выгоняют, надо идти. Уйти в ночь можно двумя способами. Молча, бросив через губу: "Спокойной ночи" и мысленно плюнув в лицо. Но потом прийти назад уже нельзя. Или, сделав улыбку связующим звено между ушами (но в глазах при этом - вселенское понимание и мировая скорбь - "ах, милая, у меня тоже такое бывает" и "солнышко, как жаль."), бодренько сказать: "Пока. Не хандри. Я тебя люблю. Ты лучше всех" и прискакать по следующему свистку. Я не гордый, я согласен на медаль. Я люблю. Ты - мое сокровище, тебе нужно побыть одной. Тебе нужны тишина и пространство. Твоя трехкомнатная квартирка не вместит в себя тебя, твое одиночество и меня в придачу. Твой боливар не выдержит троих. Я здесь - лишний катет в треугольнике. Я пошла в открытое плаванье. В ночь. В прекрасную летнюю ночь. Я так люблю летние ночи. О, эта звенящая цикадная темнота. Эта околоподъездная романтика с настоящим ячменным пивом и отборным ядреным матом. Эти прекрасные, благородные провинциальные джентльмены, которые предлагают меня подвезти всякий раз, как только я пытаюсь идти вдоль дороги. Потому что около дорог горят фонари и есть возможность избежать вывихов коленных суставов в афроамериканской ягодичной темноте. Спасибо, родная, ты даришь мне мир, ты показываешь мне жизнь. Хочется плакать. Это, наверное, от умиления. От осознания и просветления. Одинокий мент, гармонично сливающийся с разделительной полосой, просит у меня документики. Достаю паспорт, и белой птицей с подрезанными крыльями на землю планирует твоя фотография. Быстренько подбираю твое прекрасное лицо с асфальта. Боги не касаются земли. Иконы должны висеть на стене. В красном углу. Или лежать во внутреннем кармане - возле сердца. Мостовая - место для ментов и автоджентельменов. Страж порядка интересуется, куда и откуда я направляюсь. "С заседания клуба любителей анального секса "Корма". На Мадагаскар, блядь, пешком, за грибами!" - но это, как водится, про себя. Вслух же нежным невинным голосом лепечу что-то про день рожденья, про "засиделись, сколько время - не заметили", про то, что живу "во-он в том доме", и мама давно уже обзванивает морги. Так что, мне тут с вами разговаривать некогда. Пойду я. А не страшно ли мне вот так ночью идти? Заботливый какой. Конечно, страшно, конечно! Защити меня, мой рыцарь! А что, на такси у меня денег нет? Ах, простите, я - студентка, бедная. Так принято - студенты бедны. Денег нет ни на такси, ни на личную охрану. Ах, денег нет, ну, до свиданьица. До встречи в эфире.

Улыбаюсь, поворачиваюсь спиной, иду дальше в темноту. А знаешь, так хотелось показать ему фотографию и спросить: "Правда ведь, она очень красивая? Скажи мне, сука в фуражке, она ведь, прекрасна?" Он бы, наверное, оценил и тебя и мой трепет.

Он не знает, а я знаю, что там, сзади, в десяти минутах ходьбы, на окне, обняв колени, смотрит в ночь моя Беатриче. Смотрит и думает о смысле нашего бренного бытия. Звезды, наверное, считает. А, скорее всего, уже спит. Я плохо вижу, я плохо соображаю. И не могу ничего с этим сделать. Банальные женские слезы текут по моим розовым двадцатилетним щекам. Наверное, это слезы счастья от обладания секретом небесных глубин.

Эта вселенская тайна образовывает вакуум в моей голове, боль в сердце и какую-то скребущую судорогу в горле.

Я шла и думала, что это - страдание. Я воображала себя Жанной ДАрк и Зоей Космодемьянской в одном лице.

А потом - как солнце из-за туч - ты меня любишь, ведь! Я просто - дура малолетняя, я не способна проникнуться психологией женщины "за 30". Это любовь такая, на самом деле. И, скорее всего, даже сильнее, чем у меня. Это не объяснимо. Я еще не доросла, и вообще - не достойна. И - сразу счастье. И смски: "Спокойной ночи, малыш". И все. Все хорошо. Свисти - я прибегу. В любое время дня и ночи. И убегу так же стремительно, если не впишусь в антураж. И любовь моя к тебе только сильнее с каждым днем.

И набирать ей обороты еще полтора месяца.

А через 6 недель солнце упало. Мое маленькое (нет! Большое, огромное!) лесбийское счастье, разогнавшись, вписалось лбом в Великую Китайскую стену, испоганенную надписью "Саша+Маша". И треснул мир напополам, ля-ля-ля-ля-а.

- Я должна тебе сказать. У меня есть мужчина.

- Но.ведь, я же.как мужчина? Какой?

- Я влюбилась. Я остаюсь с ним.

- Когда ты успела? Ты же болела, ты же дома сидела.

- Я с ним все это время была. Я хочу к нему. Ведь, ты же меня любишь?

- Да.

- Ну вот. Ты должна быть за меня счастлива.

- Счастлива? Да, конечно.А как же я?..

- Ну все. Пока-пока. А то ты сейчас плакать начнешь.

А еще через две недели - новокаин на разодранное в клочья сердце:

- Алло, привет. Приходи в гости. Придешь?

В гости! Блин! Сама позвала! Иду, бегу, лечу! Все - на хер! Ничего нет, есть только она, Она, ОНА!

Господи! Это и правда она! Она, здесь, вот напротив, в халате своем с поясом, опять вся моя! Уже без ритуалов, просто сразу с порога:

- Я соскучилась. Молчи. просто иди сюда.

Боже, сколько счастья, бля, света, бля, добра и любви! Еб-тыть! Да, конечно, я тоже соскучилась! Маленькая моя, родная, если б ты только знала! Если б ты только..! Как я тебя ждала! Как молилась телефону, поскуливая в подушку! Я перестаю соображать. Это ты, ты. Твои руки, твои губы, твоя грудь, твой запах. Ты что-то говоришь, чего-то просишь - я ничего не слышу. Я могу прикасаться к тебе, слышать тебя, смотреть, целовать, облизывать, кусать, я могу все! Я опять живу. Солнце, я люблю тебя, люблю, люблю!

Еще через полчаса:

- Зая, тебе хорошо? Хорошо?

Тело, секунду назад бывшее податливым и горячим, напрягается, остывает, взгляд проясняется, ты встаешь и начинаешь одеваться:

- Пошли курить.

- Что-то не так?

- Я. я не знаю, зачем мы это сделали. Это было в последний раз.Понимаешь, я изменила ему с тобой. Он не умеет всего того, что можешь ты. Но я его обманываю.Извини.

Ну и как всегда, мысленно: "Вот это ты сука!", а вслух. Ничего. Во рту все еще твой вкус, только теперь к нему примешивается какая-то горечь. Хочется сплюнуть. Плакать. Блевать, наконец. И хочется ошарашено помолчать. Ошарашено молчу. Господа, к нам едет ревизор. Респект тебе, Великая Китайская стена!

Можно ли получить болевой шок, если болит душа? Можно ли, дрянь, скажи мне? Ангел с копытами, скажи, потом, когда ты еще пару раз меня попользовала (потому что у меня губы, руки, я не пытаюсь. См.выше), ты думала о том, что на свете есть боль? А можно ли от этого умереть? Умереть, наверное, вряд ли. Можно кататься по полу, сползать по стенке, кричать, рыдать, корчится в истерике. А умереть? Нет, ничего не выйдет. Бог не справедлив. Он не дал людям такой способности. К сожалению, Бог милостив.

"А вам не холодно живется без меня." А мне без вас херово.

Маленькая моя, хорошая, родная.

"- Гамлет!

На дне она, где ил.

- Но я ее.любил?"

Автор: Тракторина Анатольевна