Ни для кого не секрет, что сумма удачных идей на планете - величина почти неизменная, в то время как количество фильмов, книг, игр и прочих проявлений творческой деятельности человека разумного растет в геометрической прогрессии. Посему сегодня любая мало-мальски приличная задумка воплощается сразу в нескольких формах: популярный роман экранизируют, а культовое кино новеллизируют. Этакий круговорот идей в природе.
Подобной участи не избежала и вышедшая в 2002 хоррор-игра Higurashi no Naku Koro ni ("Когда плачут цикады"). Благодаря интересной истории, нелинейному сюжету и своеобразной атмосфере, вещь снискала огромную популярность среди геймеров. Авторы Higurashi вовремя разглядели в своем творении курицу, несущую золотые яйца, и выпустили ряд продолжений оригинальной игры. А в 2005 году был начат выпуск одноименной манги и CD-драм. Через год стремительно расширяющейся вселенной Higurashi заинтересовались японские мультипликаторы: в 2006 и в 2007 годах друг за другом вышли два сезона аниме. Ныне эти сериалы, наряду с "Elfen Lead", принято называть эталоном в жанре так называемого "кровавого кавая".
И вот до жутковатой истории добрались представители "важнейшего из искусств". Первая кино-адаптация Higurashi no Naku Koro ni вышла в 2008 году.Название: Higurashi no naku koro ni
(ひぐらしのなく頃に, рус. Когда плачут цикады)
Год: 2008
Тип: live action film
Продолжительность: 106 мин.
Жанр: ужасы, триллер, драма
В ролях: Gouki Maeda (Love Center, Gokusen 3, Gakko ja Oshierarenai!), Airi Matsuyama (4 Lies | Yottsu no Uso, Reset), Rin Asuka (The Gift From Angel, Carved 2, Triple Complex Returns), Erena Ono, Aika и другие
О чем: Серьезно, еще кто-то не в курсе? Ладно-ладно...и вовсе я не ворчу!
Итак, в "мохнатом" 1983 году столичный житель Кейити Маэбара (Gouki Maeda) вместе с семьей переезжает в тихую японскую деревушку Хинамидзава. Не слишком обрадованный родительской "охотой к перемене мест", парень вскоре утешается тем, что оказывается единственным юношей в школьном классе. А симпатичных девушек в округе пруд пруди: застенчивая и кавайная Рэна Рюгу (Airi Matsuyama), решительная и заводная Мион Сонодзаки (Rin Asuka), загадочная Рика Фурудэ (Aika) и энергичная Сатоко Ходзё (Erena Ono). Две последние барышни, правда, маловаты, но приличному "гаремнику" это никогда не мешало. Но (внимание!) эта история не была бы так популярна будь она заурядным "гаремником". Higurashi no naku koro ni все же фильм ужасов, а значит Хинамидзава далеко не такая тихая деревенька, коей кажется, а у каждой из прекрасных дев, окружающих бедолагу Кей-тяна, есть свой отряд скелетов в шкафу.
Кто? Так как лайф-экшен снимался по первой арке оригинальной истории Onikakushi-hen (глава о похищенных демонами), на звание главных героев фильма тянут только Кейити, Рэна и Мион. Сатоко и Рика появляются на экране редко и даже не особо метко. Так что кроме того обстоятельства, что на роль последней выбрали красивую актрису, эти образы мне не запомнились ничем. Традиционные персонажи второго (пока) плана - накачанный (в фильме не особо) фотограф Томитаке (Masashi Taniguchi) и его прелестная (в фильме не особо) повернутая подружка Такано (Ayako Kawahara) особого впечатления также не произвели. А вот товарищем, исполняющем роль инспектора Ойши (Tetta Sugimoto) хочется искренне восхититься: его герой хоть и получился моложе и несколько энергичнее, все равно неуловимо похож на канонический характер из Higurashi. А теперь пара слов о главных действующих лицах:
Кейити Маэбара (Gouki Maeda):
Вся арка Onikakushi-hen "держится" на этом персонаже: недаром рассказ о происходящих событиях ведется от лица Кейити. Так что перед Маэдой стояла непростая задача: за отведенную его образу большую часть экранного времени органично сыграть переход от роли нормального, жизнерадостного паренька к безумцу, размахивающему бейсбольной битой. И у него это удалось. ("Верю! Верю!" - кричала bosaia и бросала в воздух чепчики).
Рэна Рюгу (Airi Matsuyama)
Рэна страшная: не внешне, конечно (хотя внешне, имхо, тоже не фонтан). Она производит действительно пугающее впечатление. Все её милые ужимки и кавайные словечки в сочетании с ощущением того, что в этом хрупком тельце прочно сидит мировое зло, помогают создать на редкость колоритный образ.
Мион Сонодзаки (Rin Asuka)
А вот Мион не страшная (хотя внешне, имхо, опять же не фонтан). Даже сцена истерики не добавляет её образу толики маньячности.
Нет в героине Асуки и каноничной энергичности, напористости и едкости Сонодзаки. От Мион из лайф-экшена веет какой-то стойческой грустью, и это даже (удивительное дело!) не раздражает.
За чем (нам это все): Кино по производимому впечатлению делится на три части. Первая длится минут пятнадцать и вызывает только один вопрос: зачем в такой короткий период экранного времени впихивать столько визуальных приемов? Серьезно, приезд Кей-тяна в Хинамидзаву сопровождается самым большим в фильме количеством типичных уловок триллеров. Видимо, в этом непонятном, на первый взгляд, акте скрывается великий замысел режиссера.
Когда деньги на спецэффекты у авторов наконец закончились, пришла пора для второй части. Герои излагают нам историю проклятия Ояширо-сама, и выглядит все это, как сцена из третьеразрядного фильма ужасов. Усугублению ощущения способствует и образ Такано Миэ со вселеннской печалью в глазах и полнейшей чушью на языке. История, которая в аниме звучала органично, в живом воплощении смотрится как-то глуповато.
Но после теоретической части наступает самое интересное: и здесь лайф-экшен становится достойным продолжателем традиций своих именитых "родителей". У Кейити начинает съезжать "крыша", Рэна принимается злобствовать, а умело созданная атмосфера безумия охватывает всех и вся. Перефразируя русскую народную пословицу, начали авторы фильма "гадью", закончили "гладью". Мягко говоря, не массовое явление, согласитесь.
Резюме: В первую очередь, конечно, сие творение стоит смотреть тем, кто любит игры и/или аниме-экранизации Higurashi. Увидеть знакомых героев не с зеленым или синим цветом волос - все же сильное ощущение)
Для всех остальных лайф-экшен может стать своего рода "знакомством" с обширным миром Higurashi, вызвать интерес и привлечь внимание к другим воплощениям этой вселенной. Благо арка Onikakushi-hen далеко не лучшая в этой истории.Скачать фильм можно здесь
Инфу и трейлер можно посмотреть здесь
Официальный сайт
О вселенной Higurashi расскажет родная и не очень "Википедия"З.Ы. Продолжение Higurashi no naku koro ni: Chikai выйдет на экраны Японии в апреле 2009 года. Фильм будет поставлен по арке Рэны Himatsubushi-hen (глава о потерянном времени).Скриншоты и фото:
пятница, 30 января 2009 г.
Боремся с черными точками
Читайте новые истории о путешествиях в блоге: путешествия, туризм и активный отдых. Реальные истории и поучительные!
-
Для предупреждения образования черных точек важно придерживаться рационального питания, ведь давно известно, что красота кожи начинается с правильного питания.
Жирная воспаленная кожа - это не только эстетическая проблема, но и серьезная причина психологического дискомфорта. Скольким людям приходится стать добровольными затворниками из-за имеющихся на лице прыщей и угрей! Они стесняются выйти в общество, провести время с друзьями не вечеринке, сходить в кино или в театр. Но не менее неприятно наблюдать у себя на лице россыпь черных точек, которые создают впечатление неопрятности и загрязненности кожи. И если угревая сыпь - это чаще всего спутник молодых девушек и парней, то черные точки или комедоны, могут сопровождать как женщин, так и мужчин практически в течение всей их жизни.
Чаще всего комедоны появляются на лице, а именно на крыльях носа, на лбу, подбородке и представляют собой маленькие точки черного цвета. Причиной появления черных точек является скопление кожного сала, ороговевших клеток и частичек пыли в устье волосяного фолликула и формирование из этого состава пробки, закрывающей пору. Характерный черный цвет получается при взаимодействии отмерших частичек кожи с кислородом внешней среды. В отличие от прыщей черные точки не исчезают со временем и их удаление лучше доверить косметологу.
Для предупреждения образования черных точек важно придерживаться рационального питания, богатого овощами и клетчаткой, ведь давно известно, что красота кожи начинается с правильного питания. Необходимо до минимума ограничить в рационе сладкие и жирные блюда, газированные напитки, кофе, алкоголь и шоколад. Внешний вид кожи во многом зависит от нормальной работы кишечника, поэтому в свой ежедневный рацион следует включить нежирные кисломолочные продукты и пробиотики, в форме специальных кисломолочных концентрированных заквасок или БАДов.
Чтобы избавиться от уже имеющихся комедонов, важно правильно подобрать очищающее средство для кожи. Для этого лучше использовать специализированные гели для умывания, которые деликатно очищают кожу и не сушат ее. Средства, которые излишне сушат кожу, могут провоцировать образование новых черных точек, поскольку заставляют сальные железы работать в усиленном режиме. При этом вырабатывается большее количество кожного сала, что и приводит к образованию новых комедонов.
Следующий этап очищения кожи - применение масок и пилингов, которые помогают коже освободиться от токсинов и загрязнений. Раз в неделю нужно нанести на лицо очищающую маску глубокого действия, но делать это нужно только после распаривания лица, чтобы открыть поры и эффективно удалить сальные пробки. Так как предполагается довольно частое использование масок и пилинга то предпочтение лучше отдавать косметической продукции для чувствительной кожи.
Чтобы удалить комедоны лучше провести профессиональную чистку в салоне красоты, где в настоящее время для этих целей активно используются различные аппаратные методики и специальная косметика. Удаляя черные точки в домашних условиях, вы рискуете занести инфекцию, что приведет к воспалительному процессу и появлению прыщей. Если же вы решительно решили обойтись без помощи профессионала, то обязательно продезинфицируйте руки и ногти перед тем, как заняться чисткой лица. Предварительно кожу лица необходимо распарить, чтобы поры максимально открылись, и удаление черных точек прошло легко и быстро. Если для удаления черных точек применяется выдавливание, то для этих целей нужно использовать стерильный бинт. Вместо выдавливания лучше отдать предпочтение специальному очищающему пластырю для носа, подбородка и лба. Также после распаривания кожу можно помассировать с помощью специальной щеточки для лица, которая также применяется для косметического массажа.
В косметических салонах в ходе механической чистки до сих пор используют специальную косметическую ложечку с отверстиями. Приобрести такое приспособление можно в магазине профессионального косметологического оборудования. В домашних условиях ее используют также после распаривания лица, предварительно продезинфицировав медицинским спиртом или дезраствором. После проведения чистки на лицо можно нанести успокаивающую маску, которая поможет предупредить воспаления на коже.
Следует помнить, что механическая чистка, как дома, так и в условиях салона красоты является самой травматичной, однако и самой эффективной, поскольку позволяет удалить глубокие загрязнения. Однако при имеющейся склонности к куперозу воздействие пара на кожу лица противопоказано, поэтому в таком случае лучше отдавать предпочтение современным формам чисток - ультразвуковой, вакуумной, химической и др. В отличие от механической они менее травматичны, оставляют меньше следов и позволяют продолжать активный образ жизни практически в день проведения чистки лица. После механической чистки, в зависимости от типа кожи и ее чувствительности, на лице могут оставаться заметные следы, которые постепенно сходят на "нет" в течение двух-трех дней.
-
Для предупреждения образования черных точек важно придерживаться рационального питания, ведь давно известно, что красота кожи начинается с правильного питания.
Жирная воспаленная кожа - это не только эстетическая проблема, но и серьезная причина психологического дискомфорта. Скольким людям приходится стать добровольными затворниками из-за имеющихся на лице прыщей и угрей! Они стесняются выйти в общество, провести время с друзьями не вечеринке, сходить в кино или в театр. Но не менее неприятно наблюдать у себя на лице россыпь черных точек, которые создают впечатление неопрятности и загрязненности кожи. И если угревая сыпь - это чаще всего спутник молодых девушек и парней, то черные точки или комедоны, могут сопровождать как женщин, так и мужчин практически в течение всей их жизни.
Чаще всего комедоны появляются на лице, а именно на крыльях носа, на лбу, подбородке и представляют собой маленькие точки черного цвета. Причиной появления черных точек является скопление кожного сала, ороговевших клеток и частичек пыли в устье волосяного фолликула и формирование из этого состава пробки, закрывающей пору. Характерный черный цвет получается при взаимодействии отмерших частичек кожи с кислородом внешней среды. В отличие от прыщей черные точки не исчезают со временем и их удаление лучше доверить косметологу.
Для предупреждения образования черных точек важно придерживаться рационального питания, богатого овощами и клетчаткой, ведь давно известно, что красота кожи начинается с правильного питания. Необходимо до минимума ограничить в рационе сладкие и жирные блюда, газированные напитки, кофе, алкоголь и шоколад. Внешний вид кожи во многом зависит от нормальной работы кишечника, поэтому в свой ежедневный рацион следует включить нежирные кисломолочные продукты и пробиотики, в форме специальных кисломолочных концентрированных заквасок или БАДов.
Чтобы избавиться от уже имеющихся комедонов, важно правильно подобрать очищающее средство для кожи. Для этого лучше использовать специализированные гели для умывания, которые деликатно очищают кожу и не сушат ее. Средства, которые излишне сушат кожу, могут провоцировать образование новых черных точек, поскольку заставляют сальные железы работать в усиленном режиме. При этом вырабатывается большее количество кожного сала, что и приводит к образованию новых комедонов.
Следующий этап очищения кожи - применение масок и пилингов, которые помогают коже освободиться от токсинов и загрязнений. Раз в неделю нужно нанести на лицо очищающую маску глубокого действия, но делать это нужно только после распаривания лица, чтобы открыть поры и эффективно удалить сальные пробки. Так как предполагается довольно частое использование масок и пилинга то предпочтение лучше отдавать косметической продукции для чувствительной кожи.
Чтобы удалить комедоны лучше провести профессиональную чистку в салоне красоты, где в настоящее время для этих целей активно используются различные аппаратные методики и специальная косметика. Удаляя черные точки в домашних условиях, вы рискуете занести инфекцию, что приведет к воспалительному процессу и появлению прыщей. Если же вы решительно решили обойтись без помощи профессионала, то обязательно продезинфицируйте руки и ногти перед тем, как заняться чисткой лица. Предварительно кожу лица необходимо распарить, чтобы поры максимально открылись, и удаление черных точек прошло легко и быстро. Если для удаления черных точек применяется выдавливание, то для этих целей нужно использовать стерильный бинт. Вместо выдавливания лучше отдать предпочтение специальному очищающему пластырю для носа, подбородка и лба. Также после распаривания кожу можно помассировать с помощью специальной щеточки для лица, которая также применяется для косметического массажа.
В косметических салонах в ходе механической чистки до сих пор используют специальную косметическую ложечку с отверстиями. Приобрести такое приспособление можно в магазине профессионального косметологического оборудования. В домашних условиях ее используют также после распаривания лица, предварительно продезинфицировав медицинским спиртом или дезраствором. После проведения чистки на лицо можно нанести успокаивающую маску, которая поможет предупредить воспаления на коже.
Следует помнить, что механическая чистка, как дома, так и в условиях салона красоты является самой травматичной, однако и самой эффективной, поскольку позволяет удалить глубокие загрязнения. Однако при имеющейся склонности к куперозу воздействие пара на кожу лица противопоказано, поэтому в таком случае лучше отдавать предпочтение современным формам чисток - ультразвуковой, вакуумной, химической и др. В отличие от механической они менее травматичны, оставляют меньше следов и позволяют продолжать активный образ жизни практически в день проведения чистки лица. После механической чистки, в зависимости от типа кожи и ее чувствительности, на лице могут оставаться заметные следы, которые постепенно сходят на "нет" в течение двух-трех дней.
П.С. Кто хочет посмотреть завтра клевое кино в приятной атмосфере- 16.20, м ...
Я не люблю свой рабочий комп!!!!!!!Вернее ноут. У меня нет сил с ним бороться!!!
Почему я должна расходовать свою энергию, которую можно пустить на достижение результата??? Злюсь...
То подъем, то спад. Первая половина дня прошла отлична, вторая- разборки с ноутом(((
Составлен план работы на 2 месяца. 5 проектов. И я знаю, что я это сделаю.
Понравилась Олькина фраза:"Все девушки - ангелы. Но когда им обламывают крылья, они пересаживаются на мётлы..."
Четко подмечено...5 баллов.
Завтра свадьба Зо...
Вчера вырисовался отпуск на лето :) И будет так, как я захочу и с кем захочу :)
И вообще, чувство любви к себе. Ведь любить себя нужно...
П.С. Кто хочет посмотреть завтра клевое кино в приятной атмосфере- 16.20, м. Авиамоторная.
Почему я должна расходовать свою энергию, которую можно пустить на достижение результата??? Злюсь...
То подъем, то спад. Первая половина дня прошла отлична, вторая- разборки с ноутом(((
Составлен план работы на 2 месяца. 5 проектов. И я знаю, что я это сделаю.
Понравилась Олькина фраза:"Все девушки - ангелы. Но когда им обламывают крылья, они пересаживаются на мётлы..."
Четко подмечено...5 баллов.
Завтра свадьба Зо...
Вчера вырисовался отпуск на лето :) И будет так, как я захочу и с кем захочу :)
И вообще, чувство любви к себе. Ведь любить себя нужно...
П.С. Кто хочет посмотреть завтра клевое кино в приятной атмосфере- 16.20, м. Авиамоторная.
Продолжение
Зловещее предсказание
Предсказание (как правило, неблагоприятное) - очень распространённый мотив хоррора девятнадцатого века. Я не знаю, чем объяснить это, но именно предсказаниям посвящено большое количество произведений.
Пожалуй "Пиковая дама" Пушкина опирается именно на мотив предсказаний (Александр Сергеевич и сам в них верил) - именно оно является сквозной темой повести - от рассказанного за карточным столом анекдота о "трёх верных картах" до запрета, связанного с этим секретом (более не брать карт в руки), и нарушением этого запрета, что приводит героя в желтый дом.
К "предсказательной" мистике я бы так же отнесла такой рассказ гоголевского цикла "Вечера на хуторе близ Диканьки", как "Страшная месть" (там имеются и призраки, и проклятие, и колдовство, но ведь проклятие - это вариант предсказания, не так ли?).
Рассказом о предсказанной смерти является и рассказ Е. Ростопчиной "Поединок" - написанный избыточно многословно, и в ряде моментов смехотворный, однако, несомненно мистический - главному герою предсказана смерть в поединке, и он действительно умирает.
Нечисть
Рассказ Сомова "Кикимора", хотя и тяготеет к "научному объяснению феномена кикиморы" особенно нравится мне за то, что в нём используется чисто русский мотив "проказливой" нечисти, обидевшейся на попытки её изгнать (сначала кикимора была скорее добрым духом дома).
Великолепен рассказ В. Титова "Уединённый домик на Васильевском". В нём идёт речь о влюблённом демоне. С помощью чар и наваждений он пытается завоевать девушку, и устранить своего соперника. Одной из самых замечательных сцен я считаю отъезд главного героя из дома таинственной графини (где за карточной игрой один из гостей оговаривается, что игра идёт на души), герой нанимает извозчика, который завозит его Бог знает куда и, когда тот пытается его ударить, оборачивает к нему лицо скелета и произносит чудесную фразу:
- Потише, молодой человек, ты не своим братом связался.
Здорово, по-моему!
Важно так же, что защитой от нечисти становиться церковь.
Часть рассказов Гоголя из цикла "Вечера на хуторе близ Диканьки" можно отнести к рассказам о нечисти: "Ночь накануне Ивана Купала", связанная с древней легендой о цветни папоротника; "Пропавшая грамота", где героя "черт водит", "Ночь перед Рождеством" - правда, это скорее в чистом виде рассказ о нечисти, и при этом очень смешной.
Разумеется, большая часть рассказов сочетает в себе разные типы, тот же "Вий" это и рассказ о нечисти, и рассказ об оживших мертвецах. Тут, я думаю, важно, что используются именно эти образы, а не какие-то другие.
Я не претендую на то, чтобы перечислить все мистические рассказы девятнадцатого века, но я очень надеюсь, что приведённых мной примеров достаточно, чтобы моя версия классификации выглядела достаточно обоснованной.
Начало двадцатого века было чрезвычайно богато на мистическую литературу, правда, скорее эзотерического, чем беллетристического толка.
Следует упомянуть такие фигуры как Ремизов, Сологуб, Белый (роман "Санкт-Петербург").
Мы, пожалуй, не будем останавливаться на этих произведениях особенно подробно, а отметим важную тенденцию этой части русского хоррора: он всё настойчивее обращается к фольклорным мотивам. "Заемные" вампиры из "условной" Италии уступают место лешим, домовым, кикиморам и т.п.
Увы, революция, эмиграция и запрет на многих авторов (или же аккуратное умолчание о них) не дали полнокровно развиваться этой традиции, не позволили лечь этим произведениям в основу современного канона.
Большое влияние на современный русский хоррор оказал такой автор как А. Грин.
А.Грин вообще очень любопытный для исследователя фантастики, фентези и хоррора автор. Он сполна отдал дань всем этим жанрам, Грин - волшебный писатель. Собственно, какой рассказ или роман относить к какой категории - вопрос скорее внутреннего чутья, собственного виденья материала: "Зурбаганский стрелок" - мистика или фентези? А "Лужа Бородатой Свиньи" (потрясающее название!)? Я остановлюсь на рассказе "Крысолов", несомненно, относящийся к жанру хоррора. Суть рассказа в том, что в голодные революционные годы, в Санкт-Петербурге, герой попадает в заброшенное здание, и там становится свидетелем заговора крыс, которые, оказывается, умеют принимать человеческий облик, любят золото и драгоценности и при этом стремятся погубить девушку, в которую герой влюблён. Тут и недействующий, внезапно оживающий телефон, и странное здание, но главное - удивительное напряжение, саспенс, и несколько очень страшных моментов, таких, как погоня крыс за героем по всему заброшенному дому, или крыса, обернувшаяся ребёнком. Несомненно, что развивайся русская литература по положенным ей природой канонам, без прокрустова ложа советской идеологической цензуры, "Крысолов" не только бы считался классикой, но и сформировал законы русского хоррора. Важно, что "Крысолов", являясь страшным рассказом, нигде не показывает нам ни одной страшной или отвратительной картины - весь рассказ держится на напряжении повествования. Мотив "крысы-оборотня" позднее (намного, намного позднее) использует Быков в своей "Орфографии", романа с (извините за каламбур) оттенками Грина, и даже сам он появляется там эпизодическим персонажем.
Я думаю, что сейчас многие скажут: слушай, ты что, никогда не слышала про символы и метафоры? Ты что, не можешь вообразить, что и Гоголь, и Грин, и Пушкин не писали фантастических рассказов, а только делали аллегорию?
Самое время объясниться. Да, я хорошо понимаю, что пропавший нос может быть понят как символ абсурдности бытия вообще, что секрет старой графини на деле заключен в том, что она говорит Герману в своей спальне: - Это была шутка!, а крысы - символ темных и алчных сил, выплеснувшихся в революцию. Но если двигаться этим путём, у нас есть возможность свести вообще всю художественную литературу, включая самый кондовый реализм, к цепи символов, которые можно трактовать и перестраивать как угодно. Нет, я предпочитаю считать что "Крысолов" - рассказ ужасов, а то, что он, сверх того, нагружен и символикой и моралью - так это ему в плюс. Это же не инструкция к стиральной машине, чтобы нельзя было допустить множество толкований.
Вторым автором, оказавшим мощное влияние на современную литературу ужасов, следует признать Булгакова.
М.А. Булгаков "Собачье сердце", "Роковые яйца".
Михаил Афанасьевич Булгаков, пожалуй, последний флагман русского хоррора перед советским затишьем на этом фронте. "Собачье сердце" и "Роковые яйца" - очень многоплановые произведения. Это одновременно и социальная сатира, и научная фантастика и хоррор. Я сейчас попробую рассмотреть их с точки зрения именно хорора, хотя эти произведения им не исчерпываются. "Собачье сердце" чрезвычайно остроумно рассматривает тему оборотня. Профессор Преображенский в экспериментальных целях превращает дворняжку Шарика в человека и результат ужасен - "сердце у него человечье и самое паршивое". Полиграф Шариков превращает жизнь профессора в кошмар и отнюдь не в скандинавско-готическом стиле, а в социальном, их конфликт становиться конфликтом культур.
"Роковые яйца" ближе к фантастике и менее социальны на мой взгляд. В них кошмар приходит от техники, попавшей не в те руки. а может быть даже и зря открытой. Профессор Персиков открывает удивительный луч жизни, ускоряющий процессы размножения и увеличивающий размеры и злобность полученных организмов - в его случае лягушек. Желая использовать новейшие достижения науки на благо страны, но перепутав препараты Рок (говорящая фамилия!) наводняет страну гигантскими змеями, страусами и крокодилами. Профессор же погибает, разорванный напуганной толпой. И неизвестно что страшнее - громадные твари или обезумевшая, яростная толпа?
Я с опаской начинаю разговор о "Мастере и Маргарите". С одной стороны, если мы взялись говорить о хорроре обойти молчанием роман, в котором в советскую Москву является дьявол никак нельзя, а с другой роман так насыщен и философскими и религиозными размышлениями, что браться за него искренне страшно. К тому же я без памяти люблю это произведение. Я очень поверхностно, ласково, затрону именно элементы ужастика в романе, просто чтобы стало ясно какое влияние оказал этот роман на последующие произведения в этом жанре. Как это часто случается с русскими произведениями ужасов роман очень смешной (мне кажется, или это вообще пуанта русского ужастика?) - мистика в яростно-атеистическом, антимистичеком Советском Союзе действует тем безнаказанней, что признать её существование значит не только прослыть чудаком, но, вполне возможно, поехать убирать снег в Сибирь. Дьявол, объявившись в Москве, будоражит её, особенно фарсовым "сеансом черной магии", где люди получают не слишком суровое, а скорее смешное возмездие за алчность и легковерие (хотя конферансье Бенгальскому отрывают голову). Центральными мистическими сценами следует признать полёт ведьмы-Маргариты над ночной Москвой и Великий бал у Сатаны. Что меня восхищает в этих сценах - их воистину эпический масштаб, особенно бала, где собираются ВСЕ грешники, и вино бьёт из фонтанов. В своем романе Булгаков использует и легенду о Фаусте, и множество европейских легенд о Сатане, но, пожалуй, мы не будем слишком углубляться в это, поскольку существует целый раздел литературоведенья, посвященный не просто творчеству Михаила Афанасьевича, а его знаменитому роману. Перечисленных мною элементов вполне достаточно, чтобы в кратком обзоре можно было заметить влияние романа на остальную русскую мистическую литературу.
Советский период не радует любителя хоррора - я навскидку не смогла вспомнить ни одного произведения. Ни советская, ни антисоветская литература хоррора не производили. Возможно, я ошибаюсь и некоторое количество мистических произведений мы наберём, но явно немного. Причин для этого несколько. Во-первых, официальная цензура, не признающая ни религии, ни мистики, ни в коем случае не могла принять что-то, отличное от реализма. К тому же хоррор - всегда и неизбежно - рассказ об одиноком человеке, или, если хотите, рассказ о человеке в одиночестве, а в то время индивидуализм был попросту недопустим. Во-вторых (и это причина отсутствия хоррора в подпольной литературе) жизнь была слишком страшной, чтобы пытаться пугать читателя. Ничем нельзя напугать человека, для которого ночной визит, пытки и медленная смерть на морозе могу в любой миг из случая с соседом стать его собственной жизнью. Такой человек делается бесстрашным и равнодушным: что, оборотень загрыз? Да, но ведь он перед этим не пытал, не заставил предать всё дорогое и обречь близких на тот же ад, и, черт возьми, он убил его сразу, а не заставил "доходить" в золотом забое. Да этому идиоту просто повезло!
В третьих, я думаю, что по жанру хоррора крепкий удар нанесла война - после такого ужаса не хочется ни думать, ни писать о страшном - никому не страшно, это бессмысленно. Насколько я понимаю, похожие тенденции были и в Европе, и в пятидесятые годы главным производителем хоррора была Америка.
Четвёртой причиной отсутствия мистических произведений я назову "железный занавес", оторванность отечественной литературы от мировых образцов. Иностранная литература переводилась выборочно и тенденциозно, так что приёмы "саспенса", "нагнетания атмосферы", в изрядной степени проходили мимо отечественного автора, как и вообще интерес к этой тематике.
На этом я заканчиваю мой маленький исторический экскурс. Подведём итоги. Русский хоррор - жанр с замечательно хорошей родословной, возможно, лучшей из мировой литературы. Перечисленные мной имена - писатели первого эшелона, одни из известнейших и лучших людей своего времени. У русского хоррора имеются свои традиции, отличные от западных образцов: юмор в страшных произведениях, отсутствие избыточного натурализма с кишками наружу, изобилие интеллектуальных мистических деталей, опора на фольклор родной страны. С этим багажом знаний мы преступим к рассмотрению литературы последних тридцати лет и попытаемся выяснить, что собой представляет современный русский хоррор и каковы его тенденции.
Я буду говорить о достаточно небольшом количестве авторов, поскольку всплеск интереса к жанру породил огромное количество литературы, а нас скорее интересуют тенденции, чем перечисление всех авторов.
Современная литература ужасов использует уже упомянутый мною "бассейн мифов", однако в него добавилось несколько новых элементов:
1. Техногенный страх - т.е. страх перед слишком самостоятельными машинами.
2. Включение в мистический хоррор "социального" ужаса, не только по образцу западных триллеров (маньяки, сумасшедшие), но и наследия советского времени (лагеря, КГБ). Последнее особенно важно, поскольку это не только элемент исторической реальности, но уже и часть фольклора. Для иллюстрации этой мысли приведу следующий образчик Питерского фольклора: Вода в Неве, на набережной Робеспьера, как раз рядом с Большим Домом (здание штаба КГБ на Литейном проспекте) - красноватого цвета. Легенда объясняет это тем, что в подвале Дома якобы стояла мельница, в которой перемалывались трупы (а иногда и живые антисоветчики), а остатки спускались в Неву. Крови было так много, что она въелась в гранит, и теперь этот участок Невы всегда красный.
Дмитрий Быков. Быков хорошо известен как журналист, поэт и беллетрист, и здесь я предлагаю рассмотреть два его романа: "Оправдание" и "Орфография".
"Оправдание" является чрезвычайно интересным сплавом хоррора и "социального кошмара". Весь роман строиться на попытке найти смысл в сталинских репрессиях, причём смысл "мистический". Выдвигается гипотеза о попытке создания "сверхчеловека" способного вынести всё, что угодно. Самым жутким, наверное, здесь следует признать то, что герой ничего не находит, и косвенные подтверждения разъясняются вполне просто и понятно. И за этим встает образ мясорубки тем более жестокой и страшной, что она как будто совершенно бессмысленна. "Оправдание" - роман о наваждении, это его сквозная тема: намеки старика, которые он делает главному герою, мистические звонки и видения умерших, "взятых", их предполагаемы способ общения с помощью зеркалец, странный, сновиденческий какой-то посёлок, который герой находит, наваждение, приводящее его в лагерь, где, как ему кажется, живут потомки этих "сверхлюдей", и главное наваждение - а что, собственно это был за период истории? Покрытый тайнами, кровавый и пропитанный ежедневным страхом?
"Орфография" ближе к традиционной мистической литературе, я полагаю, что основой (по крайней мере для одной из линий) послужил рассказ Грина "Крысолов", и даже сам Грин появляется на страницах романа. Крысы-оборотни здесь окончательно осмысливаются как "новая порода людей", как персонифицированное "новое время", и финальной сценой романа становиться уничтожение "крысами" "старой школы" - то есть профессоров, литераторов, эстетиков, вообще - интеллигенции. Можно рассматривать это как наказание за консолидацию с властью, но это будет, вероятно, слишком плоско. Это вообще "новый мир" пожирающий старый, а поскольку новый мир представлен крысами - можно сделать предположения о его грядущем качестве. Особенно если вспомнить, что крысы - предположительно единственные животные, способные уцелеть после ядерной войны и создать собственную версию цивилизации, что крысы - значимый элемент городского фольклора - они становятся прекрасным символом эпохи для автора.
"Орфография" апеллирует к теме оборотня.
Быков в обоих романах использует историческую канву, выбирая болевые точки истории - репрессии, революцию, и на этом достаточно страшном фоне выстраивает вполне мистическое действие, так что эти романы можно с уверенностью признать новым типом русского хоррора.
Илья Масодов.
Масодов до такой степени странный автор, что, боюсь, ещё не скоро официальное литературоведенье признает за ним вообще какие-то литературные достоинства, и увидит нечто помимо жестокости и секса в его романах.
Я не буду говорить здесь о конкретных его произведениях, на мой взгляд, тут интересен сам жанр и его прямое отношение к упомянутому мной "бассейну мифов".
Масодов пишет о "маленьких мёртвых девочках" то есть возвращается к теме "оживших мертвецов", причём поворачивает её очень неожиданным образом: он делает мертвых не только главными героями или эстетизирует их, а создает в своей прозе особенное пространство смерти. А поскольку это маленькие девочки, то это - невинно убиенные, то они разом и жертвы, и ангелы-мстители, и добро и зло - всё разом.
На Масодова часто клеят ярлык порнографа и садиста, но это слишком мелкие определения, он куда сложнее.
Что удивительно в его романах - это пронзительная нежность, причём какая-то безадресная, и разлитая в тексте, полном жестокости, насилия и смерти она создаёт очень "хорроровый" контраст. Этого примерно, эффекта стараются добиться в кино, показывая нам окровавленную розовую пижамку маленького размера и плюшевого мишку в грязи. Только у Масодова хозяйка мишки за ним вернётся. и отомстит.
Романы действительно очень страшные, и очень красивый, и вероятно, особенный вкус им добавляет именно тема "живых-мёртвых", поскольку она обращена не только к сознанию, но и лежащим под ним архетипам.
Михаил Елизаров
Здесь я бы хотела рассмотреть чрезвычайно любопытный роман "Пастернак", как произведение, содержащие в себе элементы хоррора. Елизаров так же обращается к теме "живых мертвецов", причём у него это однозначно положительные герои, агенты "народной души", и им противопоставлены "мёртвые книги" и "мёртвые авторы". Он активно использует фольклор, поверия и придания, показывает их жизнь, рисует этакую идиллическую картинку "дохристианской", "донравственной" жизни, в которой есть место "говорящим мёртвым", или, проще сказать, ушедшим предкам. Им противопоставлены "мёртвые книги" и "мёртвые авторы", агенты холодной жизни ума, те, кто говорит о нравственности, о полной самостоятельности, автономности и, в конечном счете, антиобщинности души. В романе разворачивается своеобразная битва двух этих миров, живые - это орудия смерти.
Елизарову замечательно удалось повернуть тему "опасной интеллектуальности", противопоставленной донравственной синкретической жизни, так что в итоге победой становится то ли аннигиляция, то ли вылет какие-то уж совершенно запредельные сферы бытия.
Разумеется, в русской литературе есть и более традиционные представители жанра, сознательно относящие себя к мастерам хоррора (боюсь, что все упомянутые мной выше этой характеристике бы резко воспротивились), однако они обращаются к тому же бассейну мифов, что и объединяет их в некую общность.
Виктор Точинов один из самых, на мой взгляд, ярких представителей современного русского хоррора. Наиболее привлекательно в нём то, что он активно использует фольклорные мотивы в своих произведениях. Они происходят на русской земле, с русскими персонажами, и ужасы тоже вполне русские. В романе "Графские развалины" это ужасы прошлой русской истории (похоже, осознавать свою историю как цепь событий трагических и страшных - очень русская черта), в "Аутодафе" это медведи оборотни (в этом романе он вообще поднимает чрезвычайно обширные пласты как фольклора, так и апокрифической истории). Можно с уверенностью сказать, что его романы - это самый классический хоррор - в них есть "наш агент", "агент здравого смысла", мистика и ужасы, неоднозначный финал. Он смело использует все упомянутые мной мифы, в чём можно убедиться, прочитав любое его произведение.
Щеголев оперирует скорее ужасами техногенными, и любит обращаться к теме "секретных экспериментов". Это любопытная тенденция современного русского хоррора, поскольку, как я уже упоминала, здесь сходятся, как новые фольклорные элементы, так и вообще страх современного человека перед технической цивилизацией. По сути дела тут мы имеем дело со старыми добрыми мифами о нежити и мороке, только принявших такую вот современную форму.
На самом деле хоррор сегодня - чрезвычайно популярный в России жанр, насчитывающий множество книг и имен. Увы, рассмотреть все никак не представляется возможным. Но, думаю и по этой очень скромной выборке мы можем судить о том, что жанр этот живой и развивающийся, с хорошими традициями и перспективами. За время от восьмидесятых годов до сегодняшнего дня, хоррору, по сути, пришлось преодолеть два серьёзных препятствия - "вспомнить" свои, отечественные, традиции и освоить и включить приемы и стили зарубежных коллег, от которых он долгое время был совершенно оторван. Я думаю, мы можем ждать появления новых авторов, радоваться и, конечно, бояться!
Предсказание (как правило, неблагоприятное) - очень распространённый мотив хоррора девятнадцатого века. Я не знаю, чем объяснить это, но именно предсказаниям посвящено большое количество произведений.
Пожалуй "Пиковая дама" Пушкина опирается именно на мотив предсказаний (Александр Сергеевич и сам в них верил) - именно оно является сквозной темой повести - от рассказанного за карточным столом анекдота о "трёх верных картах" до запрета, связанного с этим секретом (более не брать карт в руки), и нарушением этого запрета, что приводит героя в желтый дом.
К "предсказательной" мистике я бы так же отнесла такой рассказ гоголевского цикла "Вечера на хуторе близ Диканьки", как "Страшная месть" (там имеются и призраки, и проклятие, и колдовство, но ведь проклятие - это вариант предсказания, не так ли?).
Рассказом о предсказанной смерти является и рассказ Е. Ростопчиной "Поединок" - написанный избыточно многословно, и в ряде моментов смехотворный, однако, несомненно мистический - главному герою предсказана смерть в поединке, и он действительно умирает.
Нечисть
Рассказ Сомова "Кикимора", хотя и тяготеет к "научному объяснению феномена кикиморы" особенно нравится мне за то, что в нём используется чисто русский мотив "проказливой" нечисти, обидевшейся на попытки её изгнать (сначала кикимора была скорее добрым духом дома).
Великолепен рассказ В. Титова "Уединённый домик на Васильевском". В нём идёт речь о влюблённом демоне. С помощью чар и наваждений он пытается завоевать девушку, и устранить своего соперника. Одной из самых замечательных сцен я считаю отъезд главного героя из дома таинственной графини (где за карточной игрой один из гостей оговаривается, что игра идёт на души), герой нанимает извозчика, который завозит его Бог знает куда и, когда тот пытается его ударить, оборачивает к нему лицо скелета и произносит чудесную фразу:
- Потише, молодой человек, ты не своим братом связался.
Здорово, по-моему!
Важно так же, что защитой от нечисти становиться церковь.
Часть рассказов Гоголя из цикла "Вечера на хуторе близ Диканьки" можно отнести к рассказам о нечисти: "Ночь накануне Ивана Купала", связанная с древней легендой о цветни папоротника; "Пропавшая грамота", где героя "черт водит", "Ночь перед Рождеством" - правда, это скорее в чистом виде рассказ о нечисти, и при этом очень смешной.
Разумеется, большая часть рассказов сочетает в себе разные типы, тот же "Вий" это и рассказ о нечисти, и рассказ об оживших мертвецах. Тут, я думаю, важно, что используются именно эти образы, а не какие-то другие.
Я не претендую на то, чтобы перечислить все мистические рассказы девятнадцатого века, но я очень надеюсь, что приведённых мной примеров достаточно, чтобы моя версия классификации выглядела достаточно обоснованной.
Начало двадцатого века было чрезвычайно богато на мистическую литературу, правда, скорее эзотерического, чем беллетристического толка.
Следует упомянуть такие фигуры как Ремизов, Сологуб, Белый (роман "Санкт-Петербург").
Мы, пожалуй, не будем останавливаться на этих произведениях особенно подробно, а отметим важную тенденцию этой части русского хоррора: он всё настойчивее обращается к фольклорным мотивам. "Заемные" вампиры из "условной" Италии уступают место лешим, домовым, кикиморам и т.п.
Увы, революция, эмиграция и запрет на многих авторов (или же аккуратное умолчание о них) не дали полнокровно развиваться этой традиции, не позволили лечь этим произведениям в основу современного канона.
Большое влияние на современный русский хоррор оказал такой автор как А. Грин.
А.Грин вообще очень любопытный для исследователя фантастики, фентези и хоррора автор. Он сполна отдал дань всем этим жанрам, Грин - волшебный писатель. Собственно, какой рассказ или роман относить к какой категории - вопрос скорее внутреннего чутья, собственного виденья материала: "Зурбаганский стрелок" - мистика или фентези? А "Лужа Бородатой Свиньи" (потрясающее название!)? Я остановлюсь на рассказе "Крысолов", несомненно, относящийся к жанру хоррора. Суть рассказа в том, что в голодные революционные годы, в Санкт-Петербурге, герой попадает в заброшенное здание, и там становится свидетелем заговора крыс, которые, оказывается, умеют принимать человеческий облик, любят золото и драгоценности и при этом стремятся погубить девушку, в которую герой влюблён. Тут и недействующий, внезапно оживающий телефон, и странное здание, но главное - удивительное напряжение, саспенс, и несколько очень страшных моментов, таких, как погоня крыс за героем по всему заброшенному дому, или крыса, обернувшаяся ребёнком. Несомненно, что развивайся русская литература по положенным ей природой канонам, без прокрустова ложа советской идеологической цензуры, "Крысолов" не только бы считался классикой, но и сформировал законы русского хоррора. Важно, что "Крысолов", являясь страшным рассказом, нигде не показывает нам ни одной страшной или отвратительной картины - весь рассказ держится на напряжении повествования. Мотив "крысы-оборотня" позднее (намного, намного позднее) использует Быков в своей "Орфографии", романа с (извините за каламбур) оттенками Грина, и даже сам он появляется там эпизодическим персонажем.
Я думаю, что сейчас многие скажут: слушай, ты что, никогда не слышала про символы и метафоры? Ты что, не можешь вообразить, что и Гоголь, и Грин, и Пушкин не писали фантастических рассказов, а только делали аллегорию?
Самое время объясниться. Да, я хорошо понимаю, что пропавший нос может быть понят как символ абсурдности бытия вообще, что секрет старой графини на деле заключен в том, что она говорит Герману в своей спальне: - Это была шутка!, а крысы - символ темных и алчных сил, выплеснувшихся в революцию. Но если двигаться этим путём, у нас есть возможность свести вообще всю художественную литературу, включая самый кондовый реализм, к цепи символов, которые можно трактовать и перестраивать как угодно. Нет, я предпочитаю считать что "Крысолов" - рассказ ужасов, а то, что он, сверх того, нагружен и символикой и моралью - так это ему в плюс. Это же не инструкция к стиральной машине, чтобы нельзя было допустить множество толкований.
Вторым автором, оказавшим мощное влияние на современную литературу ужасов, следует признать Булгакова.
М.А. Булгаков "Собачье сердце", "Роковые яйца".
Михаил Афанасьевич Булгаков, пожалуй, последний флагман русского хоррора перед советским затишьем на этом фронте. "Собачье сердце" и "Роковые яйца" - очень многоплановые произведения. Это одновременно и социальная сатира, и научная фантастика и хоррор. Я сейчас попробую рассмотреть их с точки зрения именно хорора, хотя эти произведения им не исчерпываются. "Собачье сердце" чрезвычайно остроумно рассматривает тему оборотня. Профессор Преображенский в экспериментальных целях превращает дворняжку Шарика в человека и результат ужасен - "сердце у него человечье и самое паршивое". Полиграф Шариков превращает жизнь профессора в кошмар и отнюдь не в скандинавско-готическом стиле, а в социальном, их конфликт становиться конфликтом культур.
"Роковые яйца" ближе к фантастике и менее социальны на мой взгляд. В них кошмар приходит от техники, попавшей не в те руки. а может быть даже и зря открытой. Профессор Персиков открывает удивительный луч жизни, ускоряющий процессы размножения и увеличивающий размеры и злобность полученных организмов - в его случае лягушек. Желая использовать новейшие достижения науки на благо страны, но перепутав препараты Рок (говорящая фамилия!) наводняет страну гигантскими змеями, страусами и крокодилами. Профессор же погибает, разорванный напуганной толпой. И неизвестно что страшнее - громадные твари или обезумевшая, яростная толпа?
Я с опаской начинаю разговор о "Мастере и Маргарите". С одной стороны, если мы взялись говорить о хорроре обойти молчанием роман, в котором в советскую Москву является дьявол никак нельзя, а с другой роман так насыщен и философскими и религиозными размышлениями, что браться за него искренне страшно. К тому же я без памяти люблю это произведение. Я очень поверхностно, ласково, затрону именно элементы ужастика в романе, просто чтобы стало ясно какое влияние оказал этот роман на последующие произведения в этом жанре. Как это часто случается с русскими произведениями ужасов роман очень смешной (мне кажется, или это вообще пуанта русского ужастика?) - мистика в яростно-атеистическом, антимистичеком Советском Союзе действует тем безнаказанней, что признать её существование значит не только прослыть чудаком, но, вполне возможно, поехать убирать снег в Сибирь. Дьявол, объявившись в Москве, будоражит её, особенно фарсовым "сеансом черной магии", где люди получают не слишком суровое, а скорее смешное возмездие за алчность и легковерие (хотя конферансье Бенгальскому отрывают голову). Центральными мистическими сценами следует признать полёт ведьмы-Маргариты над ночной Москвой и Великий бал у Сатаны. Что меня восхищает в этих сценах - их воистину эпический масштаб, особенно бала, где собираются ВСЕ грешники, и вино бьёт из фонтанов. В своем романе Булгаков использует и легенду о Фаусте, и множество европейских легенд о Сатане, но, пожалуй, мы не будем слишком углубляться в это, поскольку существует целый раздел литературоведенья, посвященный не просто творчеству Михаила Афанасьевича, а его знаменитому роману. Перечисленных мною элементов вполне достаточно, чтобы в кратком обзоре можно было заметить влияние романа на остальную русскую мистическую литературу.
Советский период не радует любителя хоррора - я навскидку не смогла вспомнить ни одного произведения. Ни советская, ни антисоветская литература хоррора не производили. Возможно, я ошибаюсь и некоторое количество мистических произведений мы наберём, но явно немного. Причин для этого несколько. Во-первых, официальная цензура, не признающая ни религии, ни мистики, ни в коем случае не могла принять что-то, отличное от реализма. К тому же хоррор - всегда и неизбежно - рассказ об одиноком человеке, или, если хотите, рассказ о человеке в одиночестве, а в то время индивидуализм был попросту недопустим. Во-вторых (и это причина отсутствия хоррора в подпольной литературе) жизнь была слишком страшной, чтобы пытаться пугать читателя. Ничем нельзя напугать человека, для которого ночной визит, пытки и медленная смерть на морозе могу в любой миг из случая с соседом стать его собственной жизнью. Такой человек делается бесстрашным и равнодушным: что, оборотень загрыз? Да, но ведь он перед этим не пытал, не заставил предать всё дорогое и обречь близких на тот же ад, и, черт возьми, он убил его сразу, а не заставил "доходить" в золотом забое. Да этому идиоту просто повезло!
В третьих, я думаю, что по жанру хоррора крепкий удар нанесла война - после такого ужаса не хочется ни думать, ни писать о страшном - никому не страшно, это бессмысленно. Насколько я понимаю, похожие тенденции были и в Европе, и в пятидесятые годы главным производителем хоррора была Америка.
Четвёртой причиной отсутствия мистических произведений я назову "железный занавес", оторванность отечественной литературы от мировых образцов. Иностранная литература переводилась выборочно и тенденциозно, так что приёмы "саспенса", "нагнетания атмосферы", в изрядной степени проходили мимо отечественного автора, как и вообще интерес к этой тематике.
На этом я заканчиваю мой маленький исторический экскурс. Подведём итоги. Русский хоррор - жанр с замечательно хорошей родословной, возможно, лучшей из мировой литературы. Перечисленные мной имена - писатели первого эшелона, одни из известнейших и лучших людей своего времени. У русского хоррора имеются свои традиции, отличные от западных образцов: юмор в страшных произведениях, отсутствие избыточного натурализма с кишками наружу, изобилие интеллектуальных мистических деталей, опора на фольклор родной страны. С этим багажом знаний мы преступим к рассмотрению литературы последних тридцати лет и попытаемся выяснить, что собой представляет современный русский хоррор и каковы его тенденции.
Я буду говорить о достаточно небольшом количестве авторов, поскольку всплеск интереса к жанру породил огромное количество литературы, а нас скорее интересуют тенденции, чем перечисление всех авторов.
Современная литература ужасов использует уже упомянутый мною "бассейн мифов", однако в него добавилось несколько новых элементов:
1. Техногенный страх - т.е. страх перед слишком самостоятельными машинами.
2. Включение в мистический хоррор "социального" ужаса, не только по образцу западных триллеров (маньяки, сумасшедшие), но и наследия советского времени (лагеря, КГБ). Последнее особенно важно, поскольку это не только элемент исторической реальности, но уже и часть фольклора. Для иллюстрации этой мысли приведу следующий образчик Питерского фольклора: Вода в Неве, на набережной Робеспьера, как раз рядом с Большим Домом (здание штаба КГБ на Литейном проспекте) - красноватого цвета. Легенда объясняет это тем, что в подвале Дома якобы стояла мельница, в которой перемалывались трупы (а иногда и живые антисоветчики), а остатки спускались в Неву. Крови было так много, что она въелась в гранит, и теперь этот участок Невы всегда красный.
Дмитрий Быков. Быков хорошо известен как журналист, поэт и беллетрист, и здесь я предлагаю рассмотреть два его романа: "Оправдание" и "Орфография".
"Оправдание" является чрезвычайно интересным сплавом хоррора и "социального кошмара". Весь роман строиться на попытке найти смысл в сталинских репрессиях, причём смысл "мистический". Выдвигается гипотеза о попытке создания "сверхчеловека" способного вынести всё, что угодно. Самым жутким, наверное, здесь следует признать то, что герой ничего не находит, и косвенные подтверждения разъясняются вполне просто и понятно. И за этим встает образ мясорубки тем более жестокой и страшной, что она как будто совершенно бессмысленна. "Оправдание" - роман о наваждении, это его сквозная тема: намеки старика, которые он делает главному герою, мистические звонки и видения умерших, "взятых", их предполагаемы способ общения с помощью зеркалец, странный, сновиденческий какой-то посёлок, который герой находит, наваждение, приводящее его в лагерь, где, как ему кажется, живут потомки этих "сверхлюдей", и главное наваждение - а что, собственно это был за период истории? Покрытый тайнами, кровавый и пропитанный ежедневным страхом?
"Орфография" ближе к традиционной мистической литературе, я полагаю, что основой (по крайней мере для одной из линий) послужил рассказ Грина "Крысолов", и даже сам Грин появляется на страницах романа. Крысы-оборотни здесь окончательно осмысливаются как "новая порода людей", как персонифицированное "новое время", и финальной сценой романа становиться уничтожение "крысами" "старой школы" - то есть профессоров, литераторов, эстетиков, вообще - интеллигенции. Можно рассматривать это как наказание за консолидацию с властью, но это будет, вероятно, слишком плоско. Это вообще "новый мир" пожирающий старый, а поскольку новый мир представлен крысами - можно сделать предположения о его грядущем качестве. Особенно если вспомнить, что крысы - предположительно единственные животные, способные уцелеть после ядерной войны и создать собственную версию цивилизации, что крысы - значимый элемент городского фольклора - они становятся прекрасным символом эпохи для автора.
"Орфография" апеллирует к теме оборотня.
Быков в обоих романах использует историческую канву, выбирая болевые точки истории - репрессии, революцию, и на этом достаточно страшном фоне выстраивает вполне мистическое действие, так что эти романы можно с уверенностью признать новым типом русского хоррора.
Илья Масодов.
Масодов до такой степени странный автор, что, боюсь, ещё не скоро официальное литературоведенье признает за ним вообще какие-то литературные достоинства, и увидит нечто помимо жестокости и секса в его романах.
Я не буду говорить здесь о конкретных его произведениях, на мой взгляд, тут интересен сам жанр и его прямое отношение к упомянутому мной "бассейну мифов".
Масодов пишет о "маленьких мёртвых девочках" то есть возвращается к теме "оживших мертвецов", причём поворачивает её очень неожиданным образом: он делает мертвых не только главными героями или эстетизирует их, а создает в своей прозе особенное пространство смерти. А поскольку это маленькие девочки, то это - невинно убиенные, то они разом и жертвы, и ангелы-мстители, и добро и зло - всё разом.
На Масодова часто клеят ярлык порнографа и садиста, но это слишком мелкие определения, он куда сложнее.
Что удивительно в его романах - это пронзительная нежность, причём какая-то безадресная, и разлитая в тексте, полном жестокости, насилия и смерти она создаёт очень "хорроровый" контраст. Этого примерно, эффекта стараются добиться в кино, показывая нам окровавленную розовую пижамку маленького размера и плюшевого мишку в грязи. Только у Масодова хозяйка мишки за ним вернётся. и отомстит.
Романы действительно очень страшные, и очень красивый, и вероятно, особенный вкус им добавляет именно тема "живых-мёртвых", поскольку она обращена не только к сознанию, но и лежащим под ним архетипам.
Михаил Елизаров
Здесь я бы хотела рассмотреть чрезвычайно любопытный роман "Пастернак", как произведение, содержащие в себе элементы хоррора. Елизаров так же обращается к теме "живых мертвецов", причём у него это однозначно положительные герои, агенты "народной души", и им противопоставлены "мёртвые книги" и "мёртвые авторы". Он активно использует фольклор, поверия и придания, показывает их жизнь, рисует этакую идиллическую картинку "дохристианской", "донравственной" жизни, в которой есть место "говорящим мёртвым", или, проще сказать, ушедшим предкам. Им противопоставлены "мёртвые книги" и "мёртвые авторы", агенты холодной жизни ума, те, кто говорит о нравственности, о полной самостоятельности, автономности и, в конечном счете, антиобщинности души. В романе разворачивается своеобразная битва двух этих миров, живые - это орудия смерти.
Елизарову замечательно удалось повернуть тему "опасной интеллектуальности", противопоставленной донравственной синкретической жизни, так что в итоге победой становится то ли аннигиляция, то ли вылет какие-то уж совершенно запредельные сферы бытия.
Разумеется, в русской литературе есть и более традиционные представители жанра, сознательно относящие себя к мастерам хоррора (боюсь, что все упомянутые мной выше этой характеристике бы резко воспротивились), однако они обращаются к тому же бассейну мифов, что и объединяет их в некую общность.
Виктор Точинов один из самых, на мой взгляд, ярких представителей современного русского хоррора. Наиболее привлекательно в нём то, что он активно использует фольклорные мотивы в своих произведениях. Они происходят на русской земле, с русскими персонажами, и ужасы тоже вполне русские. В романе "Графские развалины" это ужасы прошлой русской истории (похоже, осознавать свою историю как цепь событий трагических и страшных - очень русская черта), в "Аутодафе" это медведи оборотни (в этом романе он вообще поднимает чрезвычайно обширные пласты как фольклора, так и апокрифической истории). Можно с уверенностью сказать, что его романы - это самый классический хоррор - в них есть "наш агент", "агент здравого смысла", мистика и ужасы, неоднозначный финал. Он смело использует все упомянутые мной мифы, в чём можно убедиться, прочитав любое его произведение.
Щеголев оперирует скорее ужасами техногенными, и любит обращаться к теме "секретных экспериментов". Это любопытная тенденция современного русского хоррора, поскольку, как я уже упоминала, здесь сходятся, как новые фольклорные элементы, так и вообще страх современного человека перед технической цивилизацией. По сути дела тут мы имеем дело со старыми добрыми мифами о нежити и мороке, только принявших такую вот современную форму.
На самом деле хоррор сегодня - чрезвычайно популярный в России жанр, насчитывающий множество книг и имен. Увы, рассмотреть все никак не представляется возможным. Но, думаю и по этой очень скромной выборке мы можем судить о том, что жанр этот живой и развивающийся, с хорошими традициями и перспективами. За время от восьмидесятых годов до сегодняшнего дня, хоррору, по сути, пришлось преодолеть два серьёзных препятствия - "вспомнить" свои, отечественные, традиции и освоить и включить приемы и стили зарубежных коллег, от которых он долгое время был совершенно оторван. Я думаю, мы можем ждать появления новых авторов, радоваться и, конечно, бояться!
Хоррор
Под катом - краткие заметки об истории русского хоррора. Писала я их не задумываясь, куд дену, а когда задумалась - выяснила, что нет ни одного журнала, которому это было бы интересно. Гады. Так что читайте так.
Вступление
Собственно на написание этого текста меня подвигла книга С. Кинга "Пляска смерти", поскольку русский хоррор обширен, но почему-то мало систематизирован и не так уж хорошо изучен.
Для облегчения задачи я беру только литературу ужасов, оставляя без внимания и кино и телевиденье, иначе я просто опасаюсь утонуть. Я делаю небольшой обзор русского хоррора в его историческом аспекте. Увы, боюсь многое я упустила и не включила в свой обзор, поскольку литература этого жанра вполне обширна.
Итак, поехали.
Для начала я думаю, важно определить, что именно мы считаем литературой ужаса, чтобы отмежеваться от фентези и научной фантастики - иначе предмет рассмотрения получается чересчур обширным.
Татьяна Суворова в статье "О, эта мистика" даёт такое определение этому жанру:
"Для начала определимся с термином "мистика". В этой статье он означает все теории, в
которых говорится о "нетрадиционных" возможностях человека - экстрасенсорике,
реинкарнациях и т. п., а также литературу, написанную с их использованием.
Подчеркиваю: в понятие мистики я не вкладываю значения "нечто непознаваемое", "нечто
алогичное, иррациональное"."
Логинов в статье "Какой ужас!" отказываясь дать чёткое определение тому, что такое хоррор, объявляет значимыми ряд стилистических моментов, то есть говорит о том, "как напугать в тексте".
Увы, даже Стивен Кинг в своей "Пляске смерти" не даёт чёткого, энциклопедического определения.
Впрочем, не мудрствуя лукаво, можно определить "хоррор" как те книги, которые нас пугают. Однако такое определение грешит избыточной размытостью - "Колымские рассказы" Шаламова очень страшные, однако никакое больное сознание не назовёт хоррором их, или "Архипелаг ГУЛАГ".
Я предлагаю, совмещая все эти определения, называть хоррором такое произведение, в котором страшное является мистическим, причём под мистикой мы здесь будем понимать не только не изученные наукой явления (экстрасенсы, вурдалаки), но и плохо известные результаты науки (вроде психотронного оружия или "побочных эффектов" научных достижений, как в "Мобильнике" Кинга), а главной задачей произведения (помимо денег автору и ночных кошмаров у нас) - рассмотрение человеческой реакции на это ужасное. В самом деле, хоррор не предлагает точного рассказа или анализа "что это было?", не интересуется устройством ужасного (мы не найдём трактата по анатомии упыря или внятного объяснения, почему вдруг автомобиль марки "Плимут-фурия" зажил своей жизнью). Нет, хоррор с детским любопытством смотрит - что будет делать простой парень (Хома Брут, Эрни Каннингейм) если в его жизнь вторгнется "нечто"?
И хватит с определениями - категории гонять можно всю жизнь, и всё без толку, а хоррор, слава богу, относится к тем жанрам, от которых учёные литературоведы воротят нос (может, они тоже боятся?). В конце концов, мы же поняли, о чём идёт речь?
Обзор литературы
Истоки ужастиков.
Станислав Логинов в упомянутой статье предлагает считать первыми ужасными произведениями фольклор и даже приводит, как пример вполне страшную сказку "Медведь на липовой ноге", справедливо апеллируя к тому, что фольклор весь мистический и в изрядной своей доле страшный. Я предлагаю не забираться так далеко, поскольку исследования фольклора - совершенно отдельная тема, никак не умещающаяся в рамки маленькой неформальной статьи. Я уверена, мы и без того будем обращаться к фольклорной тематике.
Я думаю, разумно начать с XIХ века, как со времени становления "светской" литературы в России. Хотя и до этого времени мы видим большое количеств памятников литературы, как официальной, так и "заветной" (вроде непристойных стишков) и даже откровенно еретической (взять хотя бы протопопа Аввакума), но практически весь дискурс и пафос сосредоточен на религиозной тематике.
Надо сказать, что русский хоррор имеет хорошее происхождение, но скверную репутацию "низкого жанра". Это вполне понятно, поскольку девятнадцатый век - время очень реалистичное, и желание быть испуганными (ну и напугать, конечно), воспринималось как вздорное, нелепое.
Девятнадцатый век мы рассматриваем, как литературу, сформировавшую то, что Кинг называет "бассейном мифов", то есть основные образы, используемые в хорроре. Возможно, стоило бы назвать их "архетипами ужасного".
Я выделила бы такие образы:
1. Оживший мертвец. Хотя это кажется близким к "зомби" западного хоррора, русский живой мертвец имеет от них свои отличия. Это не всегда агрессивная сила, в ряде случаев она может быть даже доброжелательна (как например мёртвая голова Елены из пушкинского цикла "Песен западных славян", которая называет имя погубившего её чародея) или в целом нейтральна (не считая, конечно, того факта, что живой мертвец никому не нравиться).
2. Вурдалаки. Вурдалаки отличаются от вампиров в стокеровско-райсовском смысле - вампир это агрессивный оживший мертвец, охотящийся за живой кровью, и превращающий в вурдалаков всех укушенных. От вампира его отличает то, что это не разумное иное существо (как Лестат или граф Дракула) - это "испорченный покойник", довольно плохо, кстати, соображающий.
3. Призрак. Призрака по праву можно назвать транскультурной, международной фигурой, поскольку, как я думаю, его образ восходит к образу "предка". Призрак не всегда злое существо, хотя может и напугать и принести вред, но всегда - неупокоенная душа.
4. Морок. Огромное количество русского хоррора посвящены именно разного рода морокам и наваждениям, чаще всего, конечно, сатанинским, а иногда - необъяснённой природы. Мне кажется, что морок очень русский и наиболее фольклорный образ. Похоже что одним из самых больших страхов русского человека всегда было заблудится, поскольку огромные пространства оставляют ничтожное количество шансов выбраться.
5. Зловещее предсказание.
6. Нечисть всех видов.
Литература девятнадцатого века - очень позитивистская, практически любой рассказ своим финалом старается рассеять наваждение, убедить слушателя в том, что ничего сверхъестественного не произошло, что рассказ услышан от сумасшедшего, выдуман, не подтверждён, что тот, кто видел нечто ужасное, видел его в помрачённом состоянии рассудка (классическая "горячка"). Однако, не смотря на такие финалы, эти рассказы писались, читатель хотел быть напуганным, а "рассеивание ужаса" скорее дань господствующему здравому смыслу, вкусу, а то и просто страху прослыть "сказочником", а читателю "любителем бредней". Но основа была заложена, и мы рассмотрим литературу девятнадцатого века по предложенной мной структуре.
Оживший мертвец
Одним из первых "мистических" произведений считается рассказ Карамзина "Сьерра-Морена", и это вполне понятно, поскольку Карамзин - один из первых представителей романтической школы, а в рамках вольтерианского дискурса Екатерининских времён вообразить какой бы то ни было хоррор невозможно, поскольку даже очень позитивистская "страшилка" всё-таки написана, чтобы напугать. В "Сьерре-Морене" (почему-то это название Карамзин перевёл как "Чёрная гора") действие происходит в весьма условной Андалузии (увы, до использования фольклорных мотивов дошли крайне немногие авторы). Рассказчик влюбляется в девушку по имени Эльвира, уже успевшую потерять возлюбленного. Эльвира долго не соглашается ответить на его чувства, и, ответив, неосторожно призывает кару на свою голову. В день свадьбы её возлюбленный Алонсо появляется у алтаря и убивает себя - в наказание Эльвире. Выясняется, что он не погиб, а был в рабстве в Алжире, и, вернувшись и обнаружив её измену, мстит ей таким замысловатым способом. Эльвира уходит в монастырь, автор возвращается в Россию. Этот рассказ нельзя со всей строгостью назвать мистическим - появление Алонсо объясняется земными причинами, но сам мотив "сбывшейся кары" и "ожившего мертвеца" (пусть он и был мнимым) делает это произведение не только романтическим рассказом, но и первой "страшной историей".
А.С. Пушкин "Гробовщик". Пушкин отдал дань мистическим и странным рассказам, как в стихах (Прежде всего это "Песни западных славян", вольный перевод Мериме), так и в прозе. "Гробовщик" - рассказ одновременно юмористический и страшный. Гробовщик Иван Андрианович, обидевшись на вечеринке на предложение "выпить за здоровье клиентов", зовёт на своё новоселье мертвецов. И те являются: без злых намерений, действительно желая поздравить. Конечно, незадачливый хозяин пугается, и, естественно, всё в конце концов оказывается сном, но сцена, где скелет одного из первых его клиентов ласково обнимает своего гробовщика очень сильная, и вполне русская. Для меня этот рассказ подтверждает тезис о том, что русский живой мертвец, хотя фигура и страшная, но не всегда агрессивно-недоброжелательная.
Н.В. Гоголь "Майская ночь, или утопленница". Сюжет рассказа таков: молодой казак хочет жениться на хорошенькой казачке, однако его отец (вдовый, к слову сказать), этому препятствует. В их селении есть заброшенный дом на обрыве озера, о котором известно, что в нём утопилась дочь хозяина, утопилась, поскольку довела её до этого ведьма-мачеха. Девушка стала русалкой, а мачеха спряталась между других русалок, и те просят героя найти её. Он находит, и Утопленница дарит ему возможность жениться на Ганне. Здесь мы снова видим "доброжелательного мертвеца" (хотя можно спорить - русалка мертвец, нечисть, или призрак?).
"Вий" - самый мощный рассказ ужасов не только для того времени, но и вообще для русской литературы. Я думаю, особенную силу гоголевским страшным сказкам придаёт именно фольклор: приближая реалии к чему-то известному нам, отзывающемуся в нашем сердце и воображении, он делает их как бы "настоящими" событиями, куда более страшными, чем вампиры какой-то условной Италии. К тому же "Вий" заканчивается плохо, а такой рассказ всегда выиграет у тех, что закончились благополучно.
Апухтин "Между жизнью и смертью". Этот рассказ следует выделить особенно, поскольку там идёт речь о жизни после смерти и даже имеется попытка рассуждения реинкарнации. Это не хоррор в собственном смысле слова, потому что рассказ не страшный, но, несомненно, пример мистической литературы, и, к слову сказать, без "позитивистских" объяснений удивительного.
Вампиры и вурдалаки
"Вурдалак - мифическое существо, живой мертвец, обычно возрождающийся из мёртвых людей или из тех, которые были укушены другим вурдалаком. Пьют кровь родных; обычно из-за появления вурдалаков вымирают целые деревни, так как они умерщвляют в первую очередь, обращая их тоже вурдалаками, самых близких людей (дочь, мать, отец и т. п.)
Есть также мнение что вампир, укусивший человека, тем самым передает жертве часть своей силы, и делает из человека вурдалака, который выполняет различные приказы для своего хозяина.
Иногда вурдалаков отождествляют с волкодлаками. Считается (см., например, "Этимологический словарь" М. Фасмера), что само слово "вурдалак" возникло случайно: А.С. Пушкин создал стихотворение "Вурдалак", неправильно передав слово "волкодлак" (возможно, повлияли формы вроде болгарского върколак)." статья в Википедии.
В первую очередь произведения о вурдалаках это два прекрасных рассказа А.К. Толстого "Семья вурдалака" и "Упырь".
В "Семье вурдалака" есть, на мой взгляд, всего один недостаток - дело происходит в сербской деревне, а это ужасно избитый мотив. Однако рассказ действительно страшный. Меня особенно впечатлил момент, когда старый вурдалак бросает, как из пращи своего внука, вдогонку убегающего главного героя.
"Упырь" - один из самых великолепных "вампирских" рассказов на русском. Особенно замечательна его композиция: развиваясь по канону "позитивистской" традиции (т.е. один из персонажей повреждён в уме, а другой в горячке), он опрокидывается в классический хоррор в последнем абзаце.
Призраки.
Призрак, как я уже сказала, несомненно, должен быть признан транскультурным образом и при этом одним из древнейших. В русской традиции призрак может быть как негативистическим (то есть агрессивным, злобно настроенным), так и благожелательным.
Весьма любопытен рассказ Погорельского "Двойник", поскольку одним из действующих лиц там - двойник хозяина, с которым тот ведёт беседы. Занятно, что двойник очень старательно опровергает практически все легенды о двойниках и призраках, и в целом рассказ звучит как научная статья. Эдакое "Интервью с двойником".
В "Пиковой даме" Пушкина мы встречаем призрак старой графини - она является Герману, чтобы открыт свой секрет, и при этом, Герман, кажется, даже не очень пугается, или удивляется - то есть это пример "доброжелательного" призрака.
Одним из самых насыщенных призраками рассказов является повесть Загоскина "Вечера на Хопре". Здесь есть и дом с привидениями, и концерт привидений, и привидение колдуна Твардовского (польская фольклорная фигура) и призрак умершей невесты, и явление призрака после смерти. В повести задействован любопытный стилистический приём: истории рассказывают разные люди, а после каждой истории им старается дать объяснение сидящий тут же скептик, он даже рассказывает историю о поддельном призраке. Однако же, в конечном итоге, и он видит призрак, который оказывается его погибшей невестой, и к тому же он вместе со всеми пугается, когда дом с привидениями и сам "вступает в игру" и показывает своих призраков.
Очень хорошим мне кажется рассказ Одоевского "Орлахская крестьянка". Это рассказ о призраках, и даже о призрачных битвах.
"Шинель" Гоголя можно счесть рассказом о призраке, в конечном итоге в него превращается главный герой. Впрочем и при жизни герой "Шинели" довольно условная личность, это даже не "простой парень" (мало кто может соотнести себя с Акакием Акакиевичем), а какое-то условное существо, чуть ли не воплощенный призрак. Мечта его жизни - новая шинель, и когда её крадут, он умирает от горя, и, превратившись в призрака, терроризирует начальника, не пожелавшего разбираться в этом деле.
Наваждения
Пожалуй, это один из самых популярных сюжетов в русской фантастической литературе, и, возможно, самый русский. Наведение "чар", "морока" - очень популярен в народных сказках, и, по православной традиции - одно из излюбленных орудий дьявола.
.
Гоголевский цикл "Петербургских повестей" - это почти в чистом виде "истории о наваждениях": "Нос" (который можно и вовсе прочитать как "Сон"), "Портрет" (хотя этот рассказ можно так же считать рассказом о магическом артефакте), "Невский проспект", начинающийся с панагерика наваждениям (можно даже сказать петербургским наваждениям), "Записки сумасшедшего" (разве сумасшествие нельзя назвать наваждением?).
Замечателен рассказ Олина "Странный бал", его следовало бы признать эталоном рассказов о наваждении: генерал, выйдя ночью прогуляться, попадает на маскарадную вечеринку, становящуюся с течением времени всё более и более странной, и исчезающей, как только герой классически креститься.
К рассказам о наваждении можно отнести и чрезвычайно странный рассказ Сенковского "Превращение голов в книги и книг в головы". Рассказ написан плохо (едва ли не половину занимает путанная речь фокусника, превращающего литераторов в книги), но сама идея интересна, и, похоже, нашла свой отклик в боле поздней литературе.
Слабый рассказ Аксакова "Вальтер Эйзенберг" типичный рассказ о наваждениях, где главный герой влюбляется сперва в загадочную девушку, кажется и не человеческой совсем природы, а затем находящий утешение в своих же оживших рисунках. Это классический романтический рассказ, однако, важно заметить в нём продолжение очень популярной темы "ожившего изображения".
Продолжением и логическим развитием темы я назвала бы рассказ Иванова "Стереоскоп", написанный уже в самом начале двадцатого века. Хотя рассказ и не слишком высокого качества (нелепо писать страшный рассказ и при этом каждую минуту напоминать читатель что он читает нечто "ужасное"), он интересно продолжает тему "ожившего изображения", то есть наваждения, и при этом должен быть признан, по крайней мере первым русским "техногенным хоррором".
Вступление
Собственно на написание этого текста меня подвигла книга С. Кинга "Пляска смерти", поскольку русский хоррор обширен, но почему-то мало систематизирован и не так уж хорошо изучен.
Для облегчения задачи я беру только литературу ужасов, оставляя без внимания и кино и телевиденье, иначе я просто опасаюсь утонуть. Я делаю небольшой обзор русского хоррора в его историческом аспекте. Увы, боюсь многое я упустила и не включила в свой обзор, поскольку литература этого жанра вполне обширна.
Итак, поехали.
Для начала я думаю, важно определить, что именно мы считаем литературой ужаса, чтобы отмежеваться от фентези и научной фантастики - иначе предмет рассмотрения получается чересчур обширным.
Татьяна Суворова в статье "О, эта мистика" даёт такое определение этому жанру:
"Для начала определимся с термином "мистика". В этой статье он означает все теории, в
которых говорится о "нетрадиционных" возможностях человека - экстрасенсорике,
реинкарнациях и т. п., а также литературу, написанную с их использованием.
Подчеркиваю: в понятие мистики я не вкладываю значения "нечто непознаваемое", "нечто
алогичное, иррациональное"."
Логинов в статье "Какой ужас!" отказываясь дать чёткое определение тому, что такое хоррор, объявляет значимыми ряд стилистических моментов, то есть говорит о том, "как напугать в тексте".
Увы, даже Стивен Кинг в своей "Пляске смерти" не даёт чёткого, энциклопедического определения.
Впрочем, не мудрствуя лукаво, можно определить "хоррор" как те книги, которые нас пугают. Однако такое определение грешит избыточной размытостью - "Колымские рассказы" Шаламова очень страшные, однако никакое больное сознание не назовёт хоррором их, или "Архипелаг ГУЛАГ".
Я предлагаю, совмещая все эти определения, называть хоррором такое произведение, в котором страшное является мистическим, причём под мистикой мы здесь будем понимать не только не изученные наукой явления (экстрасенсы, вурдалаки), но и плохо известные результаты науки (вроде психотронного оружия или "побочных эффектов" научных достижений, как в "Мобильнике" Кинга), а главной задачей произведения (помимо денег автору и ночных кошмаров у нас) - рассмотрение человеческой реакции на это ужасное. В самом деле, хоррор не предлагает точного рассказа или анализа "что это было?", не интересуется устройством ужасного (мы не найдём трактата по анатомии упыря или внятного объяснения, почему вдруг автомобиль марки "Плимут-фурия" зажил своей жизнью). Нет, хоррор с детским любопытством смотрит - что будет делать простой парень (Хома Брут, Эрни Каннингейм) если в его жизнь вторгнется "нечто"?
И хватит с определениями - категории гонять можно всю жизнь, и всё без толку, а хоррор, слава богу, относится к тем жанрам, от которых учёные литературоведы воротят нос (может, они тоже боятся?). В конце концов, мы же поняли, о чём идёт речь?
Обзор литературы
Истоки ужастиков.
Станислав Логинов в упомянутой статье предлагает считать первыми ужасными произведениями фольклор и даже приводит, как пример вполне страшную сказку "Медведь на липовой ноге", справедливо апеллируя к тому, что фольклор весь мистический и в изрядной своей доле страшный. Я предлагаю не забираться так далеко, поскольку исследования фольклора - совершенно отдельная тема, никак не умещающаяся в рамки маленькой неформальной статьи. Я уверена, мы и без того будем обращаться к фольклорной тематике.
Я думаю, разумно начать с XIХ века, как со времени становления "светской" литературы в России. Хотя и до этого времени мы видим большое количеств памятников литературы, как официальной, так и "заветной" (вроде непристойных стишков) и даже откровенно еретической (взять хотя бы протопопа Аввакума), но практически весь дискурс и пафос сосредоточен на религиозной тематике.
Надо сказать, что русский хоррор имеет хорошее происхождение, но скверную репутацию "низкого жанра". Это вполне понятно, поскольку девятнадцатый век - время очень реалистичное, и желание быть испуганными (ну и напугать, конечно), воспринималось как вздорное, нелепое.
Девятнадцатый век мы рассматриваем, как литературу, сформировавшую то, что Кинг называет "бассейном мифов", то есть основные образы, используемые в хорроре. Возможно, стоило бы назвать их "архетипами ужасного".
Я выделила бы такие образы:
1. Оживший мертвец. Хотя это кажется близким к "зомби" западного хоррора, русский живой мертвец имеет от них свои отличия. Это не всегда агрессивная сила, в ряде случаев она может быть даже доброжелательна (как например мёртвая голова Елены из пушкинского цикла "Песен западных славян", которая называет имя погубившего её чародея) или в целом нейтральна (не считая, конечно, того факта, что живой мертвец никому не нравиться).
2. Вурдалаки. Вурдалаки отличаются от вампиров в стокеровско-райсовском смысле - вампир это агрессивный оживший мертвец, охотящийся за живой кровью, и превращающий в вурдалаков всех укушенных. От вампира его отличает то, что это не разумное иное существо (как Лестат или граф Дракула) - это "испорченный покойник", довольно плохо, кстати, соображающий.
3. Призрак. Призрака по праву можно назвать транскультурной, международной фигурой, поскольку, как я думаю, его образ восходит к образу "предка". Призрак не всегда злое существо, хотя может и напугать и принести вред, но всегда - неупокоенная душа.
4. Морок. Огромное количество русского хоррора посвящены именно разного рода морокам и наваждениям, чаще всего, конечно, сатанинским, а иногда - необъяснённой природы. Мне кажется, что морок очень русский и наиболее фольклорный образ. Похоже что одним из самых больших страхов русского человека всегда было заблудится, поскольку огромные пространства оставляют ничтожное количество шансов выбраться.
5. Зловещее предсказание.
6. Нечисть всех видов.
Литература девятнадцатого века - очень позитивистская, практически любой рассказ своим финалом старается рассеять наваждение, убедить слушателя в том, что ничего сверхъестественного не произошло, что рассказ услышан от сумасшедшего, выдуман, не подтверждён, что тот, кто видел нечто ужасное, видел его в помрачённом состоянии рассудка (классическая "горячка"). Однако, не смотря на такие финалы, эти рассказы писались, читатель хотел быть напуганным, а "рассеивание ужаса" скорее дань господствующему здравому смыслу, вкусу, а то и просто страху прослыть "сказочником", а читателю "любителем бредней". Но основа была заложена, и мы рассмотрим литературу девятнадцатого века по предложенной мной структуре.
Оживший мертвец
Одним из первых "мистических" произведений считается рассказ Карамзина "Сьерра-Морена", и это вполне понятно, поскольку Карамзин - один из первых представителей романтической школы, а в рамках вольтерианского дискурса Екатерининских времён вообразить какой бы то ни было хоррор невозможно, поскольку даже очень позитивистская "страшилка" всё-таки написана, чтобы напугать. В "Сьерре-Морене" (почему-то это название Карамзин перевёл как "Чёрная гора") действие происходит в весьма условной Андалузии (увы, до использования фольклорных мотивов дошли крайне немногие авторы). Рассказчик влюбляется в девушку по имени Эльвира, уже успевшую потерять возлюбленного. Эльвира долго не соглашается ответить на его чувства, и, ответив, неосторожно призывает кару на свою голову. В день свадьбы её возлюбленный Алонсо появляется у алтаря и убивает себя - в наказание Эльвире. Выясняется, что он не погиб, а был в рабстве в Алжире, и, вернувшись и обнаружив её измену, мстит ей таким замысловатым способом. Эльвира уходит в монастырь, автор возвращается в Россию. Этот рассказ нельзя со всей строгостью назвать мистическим - появление Алонсо объясняется земными причинами, но сам мотив "сбывшейся кары" и "ожившего мертвеца" (пусть он и был мнимым) делает это произведение не только романтическим рассказом, но и первой "страшной историей".
А.С. Пушкин "Гробовщик". Пушкин отдал дань мистическим и странным рассказам, как в стихах (Прежде всего это "Песни западных славян", вольный перевод Мериме), так и в прозе. "Гробовщик" - рассказ одновременно юмористический и страшный. Гробовщик Иван Андрианович, обидевшись на вечеринке на предложение "выпить за здоровье клиентов", зовёт на своё новоселье мертвецов. И те являются: без злых намерений, действительно желая поздравить. Конечно, незадачливый хозяин пугается, и, естественно, всё в конце концов оказывается сном, но сцена, где скелет одного из первых его клиентов ласково обнимает своего гробовщика очень сильная, и вполне русская. Для меня этот рассказ подтверждает тезис о том, что русский живой мертвец, хотя фигура и страшная, но не всегда агрессивно-недоброжелательная.
Н.В. Гоголь "Майская ночь, или утопленница". Сюжет рассказа таков: молодой казак хочет жениться на хорошенькой казачке, однако его отец (вдовый, к слову сказать), этому препятствует. В их селении есть заброшенный дом на обрыве озера, о котором известно, что в нём утопилась дочь хозяина, утопилась, поскольку довела её до этого ведьма-мачеха. Девушка стала русалкой, а мачеха спряталась между других русалок, и те просят героя найти её. Он находит, и Утопленница дарит ему возможность жениться на Ганне. Здесь мы снова видим "доброжелательного мертвеца" (хотя можно спорить - русалка мертвец, нечисть, или призрак?).
"Вий" - самый мощный рассказ ужасов не только для того времени, но и вообще для русской литературы. Я думаю, особенную силу гоголевским страшным сказкам придаёт именно фольклор: приближая реалии к чему-то известному нам, отзывающемуся в нашем сердце и воображении, он делает их как бы "настоящими" событиями, куда более страшными, чем вампиры какой-то условной Италии. К тому же "Вий" заканчивается плохо, а такой рассказ всегда выиграет у тех, что закончились благополучно.
Апухтин "Между жизнью и смертью". Этот рассказ следует выделить особенно, поскольку там идёт речь о жизни после смерти и даже имеется попытка рассуждения реинкарнации. Это не хоррор в собственном смысле слова, потому что рассказ не страшный, но, несомненно, пример мистической литературы, и, к слову сказать, без "позитивистских" объяснений удивительного.
Вампиры и вурдалаки
"Вурдалак - мифическое существо, живой мертвец, обычно возрождающийся из мёртвых людей или из тех, которые были укушены другим вурдалаком. Пьют кровь родных; обычно из-за появления вурдалаков вымирают целые деревни, так как они умерщвляют в первую очередь, обращая их тоже вурдалаками, самых близких людей (дочь, мать, отец и т. п.)
Есть также мнение что вампир, укусивший человека, тем самым передает жертве часть своей силы, и делает из человека вурдалака, который выполняет различные приказы для своего хозяина.
Иногда вурдалаков отождествляют с волкодлаками. Считается (см., например, "Этимологический словарь" М. Фасмера), что само слово "вурдалак" возникло случайно: А.С. Пушкин создал стихотворение "Вурдалак", неправильно передав слово "волкодлак" (возможно, повлияли формы вроде болгарского върколак)." статья в Википедии.
В первую очередь произведения о вурдалаках это два прекрасных рассказа А.К. Толстого "Семья вурдалака" и "Упырь".
В "Семье вурдалака" есть, на мой взгляд, всего один недостаток - дело происходит в сербской деревне, а это ужасно избитый мотив. Однако рассказ действительно страшный. Меня особенно впечатлил момент, когда старый вурдалак бросает, как из пращи своего внука, вдогонку убегающего главного героя.
"Упырь" - один из самых великолепных "вампирских" рассказов на русском. Особенно замечательна его композиция: развиваясь по канону "позитивистской" традиции (т.е. один из персонажей повреждён в уме, а другой в горячке), он опрокидывается в классический хоррор в последнем абзаце.
Призраки.
Призрак, как я уже сказала, несомненно, должен быть признан транскультурным образом и при этом одним из древнейших. В русской традиции призрак может быть как негативистическим (то есть агрессивным, злобно настроенным), так и благожелательным.
Весьма любопытен рассказ Погорельского "Двойник", поскольку одним из действующих лиц там - двойник хозяина, с которым тот ведёт беседы. Занятно, что двойник очень старательно опровергает практически все легенды о двойниках и призраках, и в целом рассказ звучит как научная статья. Эдакое "Интервью с двойником".
В "Пиковой даме" Пушкина мы встречаем призрак старой графини - она является Герману, чтобы открыт свой секрет, и при этом, Герман, кажется, даже не очень пугается, или удивляется - то есть это пример "доброжелательного" призрака.
Одним из самых насыщенных призраками рассказов является повесть Загоскина "Вечера на Хопре". Здесь есть и дом с привидениями, и концерт привидений, и привидение колдуна Твардовского (польская фольклорная фигура) и призрак умершей невесты, и явление призрака после смерти. В повести задействован любопытный стилистический приём: истории рассказывают разные люди, а после каждой истории им старается дать объяснение сидящий тут же скептик, он даже рассказывает историю о поддельном призраке. Однако же, в конечном итоге, и он видит призрак, который оказывается его погибшей невестой, и к тому же он вместе со всеми пугается, когда дом с привидениями и сам "вступает в игру" и показывает своих призраков.
Очень хорошим мне кажется рассказ Одоевского "Орлахская крестьянка". Это рассказ о призраках, и даже о призрачных битвах.
"Шинель" Гоголя можно счесть рассказом о призраке, в конечном итоге в него превращается главный герой. Впрочем и при жизни герой "Шинели" довольно условная личность, это даже не "простой парень" (мало кто может соотнести себя с Акакием Акакиевичем), а какое-то условное существо, чуть ли не воплощенный призрак. Мечта его жизни - новая шинель, и когда её крадут, он умирает от горя, и, превратившись в призрака, терроризирует начальника, не пожелавшего разбираться в этом деле.
Наваждения
Пожалуй, это один из самых популярных сюжетов в русской фантастической литературе, и, возможно, самый русский. Наведение "чар", "морока" - очень популярен в народных сказках, и, по православной традиции - одно из излюбленных орудий дьявола.
.
Гоголевский цикл "Петербургских повестей" - это почти в чистом виде "истории о наваждениях": "Нос" (который можно и вовсе прочитать как "Сон"), "Портрет" (хотя этот рассказ можно так же считать рассказом о магическом артефакте), "Невский проспект", начинающийся с панагерика наваждениям (можно даже сказать петербургским наваждениям), "Записки сумасшедшего" (разве сумасшествие нельзя назвать наваждением?).
Замечателен рассказ Олина "Странный бал", его следовало бы признать эталоном рассказов о наваждении: генерал, выйдя ночью прогуляться, попадает на маскарадную вечеринку, становящуюся с течением времени всё более и более странной, и исчезающей, как только герой классически креститься.
К рассказам о наваждении можно отнести и чрезвычайно странный рассказ Сенковского "Превращение голов в книги и книг в головы". Рассказ написан плохо (едва ли не половину занимает путанная речь фокусника, превращающего литераторов в книги), но сама идея интересна, и, похоже, нашла свой отклик в боле поздней литературе.
Слабый рассказ Аксакова "Вальтер Эйзенберг" типичный рассказ о наваждениях, где главный герой влюбляется сперва в загадочную девушку, кажется и не человеческой совсем природы, а затем находящий утешение в своих же оживших рисунках. Это классический романтический рассказ, однако, важно заметить в нём продолжение очень популярной темы "ожившего изображения".
Продолжением и логическим развитием темы я назвала бы рассказ Иванова "Стереоскоп", написанный уже в самом начале двадцатого века. Хотя рассказ и не слишком высокого качества (нелепо писать страшный рассказ и при этом каждую минуту напоминать читатель что он читает нечто "ужасное"), он интересно продолжает тему "ожившего изображения", то есть наваждения, и при этом должен быть признан, по крайней мере первым русским "техногенным хоррором".
Комната
Пару-тройку раз я натыкалась на программу "Обыск и свидание" на одном известном музыкальном канале. Смысл простой - некто осматривает три комнаты претендентов, а потом, основываясь на том, что ему/ей понравилось/не понравилось в этих комнатах, делает свой выбор.
Вчера вечером я задумалась о том, что мою комнату выбрать было бы не просто.
Сама по себе комната светлая - мебель и паркет цвета "беленый дуб". (Когда-нибудь я наконец повещу ярко рыжую сетку, чтобы внести цветовое разнообразие).
Слева от входа стоит шкаф двустворчатый. Правда без антресолей, но, зато, есть еще одно отделение, так что можно считать что гардероб у меня трехстворчатый. За первой дверцей полки. И сразу на уровне глаз (моих, по крайней мере) полка с лекарствами и прочим медицинским стафом (у меня, например, есть стерильные медицинские салфетки). Остальные полки заняты постельным бельем, полотенцами и футболками. Ах, да! На одной лежит гостевое одеяло и подушка. За двумя следующими дверцами та часть, в которую вещи вешают. Ничего особенного, кроме, разве что, стоящей в самом низу швейной машинки, весом килограмм семь, наверное.
Напротив шкафа кровать. Ничего особенного, в принципе. Хотя на ней лежит мишка Пуки и тигр (имя лучше не называть). Помню в одном, опять-таки известном, мужском журнале было написано, что если у девушки есть мягкие игрушки, то она еще не вышла из детства или что-то в этом роде. Пусть пишут.
Вернемся к левой стороне. За шкафом следует комод. На нем стоит телевизор и ДВД/ВЧС плеер. На плеере стоит (временно) мое новое приобретение - статуэтка персонажа из известной компьютерной игры (сантиметров 60 высотой, наверное). В верхнем ящике комода разнообразные важные бумажки, то как: инструкции, квитанции и проч. Во втором ящике, пардон, нижнее белье. Тут поражает разнообразие носков - толстые, тонкие, капроновые, цветные, яркие, смешные, однотонные. Третий ящик - вотчина дисков. Игры, фильмы и диски готовые к записи. Сложно сказать, какой жанр преобладает, но точно не романтические комедии. В глаза бросается "17 мгновений весны" и "T2" в железной коробочке. Четвертый ящик - барахольный. Тут валяются какие-то шнуры и то, что выкинуть жалко, а куда деть - не понятно.
После комода стоит шкаф со стеклянными дверцами. Пока там легкая неразбериха. Книги, правда, расставлены по определенной логике, но всякие фигурки и украшательства пока не заняли своего места. Собственно, что у меня из книг? На верхней полке стоит малая часть из серии "Плоский мир". Ниже расположились всякие арабские штуки (учебники, словари, тетрадки) и полуклассическая литература. На средней полке стоят пиаровские книжки, право, пара словарей англицких и альбом с фотками (до сих пор не понимаю, как он сюда затесался, ведь, вроде, всегда жил в родовом гнезде, а тут взял и появился). Сейчас альбом разделяет умные книжки и то, что следует за ними - книжки разнообразные, связанные с разными мифическими существами и еще кое-какие (в том числе моя любимая, Артюра Арну мохнатого года издания) и корзиночка с билетами из кино. На второй снизу полке сейчас лежат книги "чужие", т.е. те, что я отдам, наконец, их законным владельцам, и книги "смешные" - с фотографиями из серии "лучшему другу", а также два томика Гарфилда, из-за бугра притащенных. На последней полк уютно расположились большие книги (выше они просто не влезли) среди них самая правильная - Шедевры русской живописи и Иллюстрированный словарь. Хотя, неправда, там еще есть Ожегов и две факультетские книжки. В общем, хорошая полка! А в самом-самом низу, за двумя непрозрачными дверцами, лежит стопка журналов, бумага и тетрадки.
Собственно левая сторона кончилась. Далее два окна и начинается сторона правая. Там интересного ничего нет. Нишка, в которой должны висеть полки (пока отсутствуют) и, как я уже говорила, кровать.
В комнате еще есть: четыре стула, призрак диванчика и призрак журнального столика, а также стол. Последний, надо отдать ему должное, шикарный. Сам по себе он небольшой, но раздвигается, благодаря чему увеличивается раза в два. Вот. Ах, да! Еще в комнате (пока неприкаянные) существуют: принтер тяжелый (13 кг), гантели (2 штука по 2 кг каждая), баян, сканер, планшет, альбом таинственный, часы настенные (которые идут только лежа, как только вешаю - останавливаются), сад камней (уменьшенная копия), часы голографические (подаренные Валерой), картинка с котом смешная и иероглиф счастья (для которого гвоздик не вбит), фотография О.Канна на лист А4.
Хм, перечитала экскурсию. А у меня не так страшно, как мне казалось. Главное, не заострять внимание на названиях книг и на кучке статуэточек)))
Вчера вечером я задумалась о том, что мою комнату выбрать было бы не просто.
Сама по себе комната светлая - мебель и паркет цвета "беленый дуб". (Когда-нибудь я наконец повещу ярко рыжую сетку, чтобы внести цветовое разнообразие).
Слева от входа стоит шкаф двустворчатый. Правда без антресолей, но, зато, есть еще одно отделение, так что можно считать что гардероб у меня трехстворчатый. За первой дверцей полки. И сразу на уровне глаз (моих, по крайней мере) полка с лекарствами и прочим медицинским стафом (у меня, например, есть стерильные медицинские салфетки). Остальные полки заняты постельным бельем, полотенцами и футболками. Ах, да! На одной лежит гостевое одеяло и подушка. За двумя следующими дверцами та часть, в которую вещи вешают. Ничего особенного, кроме, разве что, стоящей в самом низу швейной машинки, весом килограмм семь, наверное.
Напротив шкафа кровать. Ничего особенного, в принципе. Хотя на ней лежит мишка Пуки и тигр (имя лучше не называть). Помню в одном, опять-таки известном, мужском журнале было написано, что если у девушки есть мягкие игрушки, то она еще не вышла из детства или что-то в этом роде. Пусть пишут.
Вернемся к левой стороне. За шкафом следует комод. На нем стоит телевизор и ДВД/ВЧС плеер. На плеере стоит (временно) мое новое приобретение - статуэтка персонажа из известной компьютерной игры (сантиметров 60 высотой, наверное). В верхнем ящике комода разнообразные важные бумажки, то как: инструкции, квитанции и проч. Во втором ящике, пардон, нижнее белье. Тут поражает разнообразие носков - толстые, тонкие, капроновые, цветные, яркие, смешные, однотонные. Третий ящик - вотчина дисков. Игры, фильмы и диски готовые к записи. Сложно сказать, какой жанр преобладает, но точно не романтические комедии. В глаза бросается "17 мгновений весны" и "T2" в железной коробочке. Четвертый ящик - барахольный. Тут валяются какие-то шнуры и то, что выкинуть жалко, а куда деть - не понятно.
После комода стоит шкаф со стеклянными дверцами. Пока там легкая неразбериха. Книги, правда, расставлены по определенной логике, но всякие фигурки и украшательства пока не заняли своего места. Собственно, что у меня из книг? На верхней полке стоит малая часть из серии "Плоский мир". Ниже расположились всякие арабские штуки (учебники, словари, тетрадки) и полуклассическая литература. На средней полке стоят пиаровские книжки, право, пара словарей англицких и альбом с фотками (до сих пор не понимаю, как он сюда затесался, ведь, вроде, всегда жил в родовом гнезде, а тут взял и появился). Сейчас альбом разделяет умные книжки и то, что следует за ними - книжки разнообразные, связанные с разными мифическими существами и еще кое-какие (в том числе моя любимая, Артюра Арну мохнатого года издания) и корзиночка с билетами из кино. На второй снизу полке сейчас лежат книги "чужие", т.е. те, что я отдам, наконец, их законным владельцам, и книги "смешные" - с фотографиями из серии "лучшему другу", а также два томика Гарфилда, из-за бугра притащенных. На последней полк уютно расположились большие книги (выше они просто не влезли) среди них самая правильная - Шедевры русской живописи и Иллюстрированный словарь. Хотя, неправда, там еще есть Ожегов и две факультетские книжки. В общем, хорошая полка! А в самом-самом низу, за двумя непрозрачными дверцами, лежит стопка журналов, бумага и тетрадки.
Собственно левая сторона кончилась. Далее два окна и начинается сторона правая. Там интересного ничего нет. Нишка, в которой должны висеть полки (пока отсутствуют) и, как я уже говорила, кровать.
В комнате еще есть: четыре стула, призрак диванчика и призрак журнального столика, а также стол. Последний, надо отдать ему должное, шикарный. Сам по себе он небольшой, но раздвигается, благодаря чему увеличивается раза в два. Вот. Ах, да! Еще в комнате (пока неприкаянные) существуют: принтер тяжелый (13 кг), гантели (2 штука по 2 кг каждая), баян, сканер, планшет, альбом таинственный, часы настенные (которые идут только лежа, как только вешаю - останавливаются), сад камней (уменьшенная копия), часы голографические (подаренные Валерой), картинка с котом смешная и иероглиф счастья (для которого гвоздик не вбит), фотография О.Канна на лист А4.
Хм, перечитала экскурсию. А у меня не так страшно, как мне казалось. Главное, не заострять внимание на названиях книг и на кучке статуэточек)))
Если мимо проплывают клавиатуры - за у глом свуняться
Я уже говорила про свои фетиши, лампочки собаки Павлова и "девочка, отойдите, вы уж весь пол вымыли, спасибо, топить нас не надо". Да, ведусь на красивые руки, очки и сигареты. Теряю волю и чувство реальности, можно выносить. Да, знаю, стандартный набор. Здесь половина таких. И про черные майки с высокой горловиной, или как там правильно, тоже сообщала. А вот тут мне в ЖЖ клип подсунули, а там мужчинка с бледным хищным лицом, на черном фоне, в черной рубашке и черном костюме, да еще и поет по-японски и вообще японец. И такие хищные бледные руки. Собака Павлова во мне захлебнулась и умерла. Ыть и фьюыть. Черные рубашки, черные костюми в сочетании с хищными болезненными лицами и телами (кто сказал, что тело не может быть хищным?), действуют на меня сразу и прямо в мозжечок. Бааах - и прощайте.
Группу анимешники и просто любители японщины знают хорошо, зуб даю. Посмотрела по альбомам, а группа оказывается мастодонт, похоже, динозавр, но зато какой)) Я как всегда в танке, ну помните, рядом с мамонтами танк, а в танке я, да. Это я тоже уже говорила. Сегодня в танке кино показали. Чорт. Уберите его.
зыы: у барабанщика зачетный хаер. И ведь столько лет держится-тої
А еще фетиш, забыла сказать, это черные тени и ногти с черным лаком. Вокалисту годы пошли на пользу, да))Джей-рокеры, блин.
Группу анимешники и просто любители японщины знают хорошо, зуб даю. Посмотрела по альбомам, а группа оказывается мастодонт, похоже, динозавр, но зато какой)) Я как всегда в танке, ну помните, рядом с мамонтами танк, а в танке я, да. Это я тоже уже говорила. Сегодня в танке кино показали. Чорт. Уберите его.
зыы: у барабанщика зачетный хаер. И ведь столько лет держится-тої
А еще фетиш, забыла сказать, это черные тени и ногти с черным лаком. Вокалисту годы пошли на пользу, да))Джей-рокеры, блин.
новости дома
Сосед за стенкой учит септаккорды! Лазает по всему грифу и, судя по всему, страшно прется.
А я-то как рада! Выбрались из трех блатных аккордов.
Еще бы подарить его предкам дивиди и приучить их к хорошему кино...
А я-то как рада! Выбрались из трех блатных аккордов.
Еще бы подарить его предкам дивиди и приучить их к хорошему кино...
Немного из настоящего
26 января ходила в кино на прелестный фильм "Нерожденный", было не то, чтобы страшно, но жутко. Я, как человек, прочитавший пару книг о нечисти и прочей силе поняла смысл и суть фильма. А заключался он в следующем: оказывается нерожденные души, без имени и судьбы не могут попасть в рай, а в ад, соответственно, не хотят. Потому так и маются они между небом и землей, принимают вид жутковатого мальчика и преследуют сестричку, пуповина которой обвилась вокруг его шеи, когда они были еще в утробе матери. Питается это чудо, которого называли Дибук страхом, который испытывает его сестра и все окружающие. Конец был печален, ибо возлюбленный главной героини умер, я думала, что он оживет, в качетсве бонуса, как это обычно бывает, но, нет, он умер. А героиня в конце фильма выяснила, что она беременна и у нее будет двойня. Жду продолжения.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)