Где-то читала что-то вроде анекдота об Альберте Эйнштейне. У него были кошка и котёнок. И вот однажды к Эйнштейну приходит кто-то в гости и видит в стене два круглых отверстия - одно маленькое, а второе побольше. «Что это такое»? - спрашивает гость. - «А это чтобы кошки ходили туда-сюда», - отвечает Эйнштейн. - «Не хватило бы одного отверстия, большего?» - «Мне это в голову не приходило», - отвечает гений.
Даже не подумала, что для фонетики можно взять балладу на полстранички. Никогда не ищу лёгких путей. (С другой стороны, несомненно, обезьяна более находчива и изобретательна, чем я: свалившаяся за шкаф ложка всегда повергает меня в ступор - как же её достать? Хотя: если бы вместо ложки упал банан или ещё какой-нибудь фрукт, а я была бы голодной после лекций, это стимулировало бы мои творческие способности.) Мне интересно содержание, поэтому я отыскала балладу Шиллера «Der Ring des Polykrates» на две страницы. Которые нужно выучить наизусть.
Der Ring des Polykrates
Er stand auf seines Daches Zinnen,
Er schaute mit vergnügten Sinnen
Auf das beherrschte Samos hin.
„Dies alles ist mir untertänig“,
Begann er zu Ägyptens König,
„Gestehe, dass ich glücklich bin“.
„Du hast der Götter Gunst erfahren!
Die vormals deinesgleichen waren,
Sie zwingt jetzt deines Zepters Macht.
Doch einer lebt noch, sich zu rächen;
Dich kann mein Mund nicht glücklich sprechen,
Solang des Feindes Auge wacht“.
Und eh der König noch geendet,
Da stellt sich von Milet gesendet,
Ein Bote dem Tyrannen dar:
„Lass, Herr, des Opfers Düfte steigen,
Und mit des Lorbeers muntern Zweigen
Bekranze dir dein festlich Haar!
Getroffen sank dein Feind vom Speere,
Mich sendet mit der frohen Märe
Dein treuer Feldherr Polydor“.
Und nimmt aus einem schwarzen Becken,
Noch blutig, zu der beiden Schrecken,
Ein wohl bekanntes Haupt hervor.
Der König tritt zurück mit Grauen.
„Doch warn ich dich, dem Glück zu trauen“,
Versetzt er mit besorgtem Blick.
„Bedenk auf ungetreuen Wellen,
Wie leicht kann sie der Sturm zerschellen,
Schwimmt deiner Flotte zweifeld Glück“.
Und eh er noch das Wort gesprochen,
Hat ihn der Jubel unterbrochen,
Der von der Reede jauchzend schallt.
Mit fremden Schätzen reich beladen,
Kehrt zu den heimischen Gestaden
Der Schiffe mastenreicher Wald.
Der königliche Gast erstaunet:
„Dein Glück ist heute gut gelaunet,
Doch fürchte seinen Unbestand!
Der Kreter waffenkundge Scharen
Bedräuen dich mit Kriegsgefahren;
Schon nahe sind sie diesem Strand“.
Und eh ihm noch das Wort entfallen,
Da sieht man's von den Schiffen wallen,
Und tausend Stimmen rufen: „Sieg!
Von Feindesnot sind wir befreiet,
Die Kreter hat der Sturm zerstreuet,
Vorbei, geendet ist der Krieg“!
Das hört der Gastfreund mit Entsetzen:
„Führwahr, ich muss dich glücklich schätzen,
Doch“, spricht er, „zittr' ich für dein Heil,
Mir grauet vor der Götter Neide:
Des Lebens ungemischte Freude
Ward keinem Irdischen zuteil.
Auch mir ist alles wohl geraten,
Bei allen meinen Herrschertaten
Begleitet mich des Himmels Huld;
Doch hatt ich einen teuren Erben,
Den nahm mir Gott, ich sah in sterben,
Dem Glück bezahlt ich meine Schuld.
Drum, willst du dich vor Leid bewahren,
So flehe zu den Unsichtbaren,
Dass sie zum Glück den Schmerz verleihn.
Noch keinen sah ich fröhlich enden,
Auf den mit immer vollen Händen
Die Götter ihre Gaben streun.
Und wenn's die Götter nicht gewähren,
So acht auf eines Freundes Lehren
Und rufe selbst das Unglück her,
Und was von allen deinen Schätzen
Dein Herz am höchsten mag ergetzen,
Das nimm und wirf's in dieses Meer“!
Und jener spricht, von Furcht beweget:
„Von allem, was die Insel heget,
Ist dieser Ring mein höchstes Gut.
Ihn will ich den Erinnen weihen,
Ob sie mein Glück mir dann verzeihen“,
Und wirft das Kleinod in die Flut.
Und bei des nächsten Morgens Lichte,
Da tritt mit fröhlichem Gesichte
Ein Fischer vor den Fürsten hin:
„Herr, diesen Fisch hab ich gefangen,
Wie keiner noch ins Netz gegangen,
Dir zum Geschenke bring ich ihn“.
Und als der Koch den Fisch zerteilet,
Kommt er bestürzt herbeigeeilet
Und ruft mit hocherstauntem Blick:
„Sieh, Herr, den Ring, den du getragen,
Ihn fand ich in des Fisches Magen,
O, ohne Grenzen ist dein Glück“!
Hier wendet sich der Gast mit Grausen:
„So kann ich hier nicht ferner hausen,
Mein Freund kannst du nicht weiter sein.
Die Götter wollen dein Verderben,
Fort eil ich, nicht mit dir zu sterben“.
Und sprach's und schiffte schnell sich ein.
Поликратов перстень (Перевод В. Жуковского)
На кровле он стоял высоко
И на Самос богатый око
С весельем гордым преклонял.
«Сколь щедро взыскан я богами!
Сколь счастлив я между царями!» -
Царю Египта он сказал.
«Тебе благоприятны боги;
Они к твоим врагам лишь строги
И всех их предали тебе;
Но жив один, опасный мститель;
Пока он дышит. победитель,
Не доверяй своей судьбе».
Еще не кончил он ответа,
Как из союзного Милета
Явился присланный гонец:
«Победой ты украшен новой;
Да обовьет опять лавровый
Главу властителя венец;
Твой враг постигнут строгой местью,
Меня послал к вам с этой вестью
Наш полководец Полидор».
Рука гонца сосуд держала;
В сосуде голова лежала;
Врага узнал в ней царский взор.
И гость воскликнул с содроганьем:
«Страшись! Судьба очарованьем
Тебя к погибели влечет.
Неверные морские волны
Обломков корабельных полны;
Еще не в пристани твой флот».
Еще слова его звучали.
А клики брег уж оглашали,
Народ на пристани кипел;
И в пристань, царь морей крылатый,
Дарами дальних стран богатый,
Флот торжествующий влетел.
И гость, увидя то, бледнеет.
«Тебе Фортуна благодеет.
Но ты не верь, здесь хитрый ков,
Здесь тайная погибель скрыта:
Разбойники морские Крита
От здешних близко берегов».
И только выронил он слово,
Гонец вбегает с вестью новой:
«Победа, царь! Судьбе хвала!
Мы торжествуем над врагами:
Флот Критский истреблен богами:
Его их буря пожрала».
Испуган гость нежданной вестью.
«Ты счастлив; но Судьбины лестью
Такое счастье мнится мне:
Здесь вечны блага не бывали,
И никогда нам без печали
Не доставалися оне.
И мне все в жизни улыбалось;
Неизменяемо, казалось,
Я Силой вышней был храним;
Все блага прочил я для сына.
Его, его взяла Судьбина;
Я долг мой сыном заплатил.
Чтоб верной избежать напасти,
Моли невидимые Власти
Подлить печали в твой фиал.
Судьба и в милостях мздоимец:
Какой, какой ее любимец
Свой век не бедственно кончал?
Когда ж в несчастье Рок откажет,
Исполни то, что друг твой скажет:
Ты призови несчастье сам.
Твои сокровища несметны:
Из них скорей, как дар заветный,
Отдай любимое богам».
Он гостю внемлет с содроганьем:
«Моим избранным достояньем
Доныне этот перстень был;
Но я готов Властям незримым
Добром пожертвовать любимым!»
И перстень в море он пустил.
Наутро, только луч денницы
Озолотил верхи столицы,
К царю является рыбарь:
«Я рыбу, пойманную мною,
Чудовище величиною,
Тебе принес в подарок, царь!»
Царь изъявил благоволенье.
Вдруг царский повар в исступленье
С нежданной вестию бежит:
«Найден твой перстень драгоценный,
Огромной рыбой поглощенный,
Он в ней ножом моим открыт».
Тут гость, как пораженный громом,
Сказал: «Беда над этим домом!
Нельзя мне другом быть твоим;
На смерть ты обречен Судьбою:
Бегу, чтоб здесь не пасть с тобою.»
Сказал и разлучился с ним.
Мне стало интересно: а что же случилось с Поликратом? Открываю книгу Михаила Леоновича Гаспарова «Занимательная Греция».
Поликрата постигла страшная смерть. Его пригласил в гости якобы для заключения тайного союза против царя персидский наместник Оройт. А дочери Поликрата приснился страшный сон: как будто отец между небом и землёй, и его опаляет Солнце, а Зевс омывает, - и она умоляла его не ехать. Естественно, Поликрат не стал слушать бабьи бредни. «Оройт казнил Поликрата такой жестокой казнью, что греческие историки не решились её описать. Труп его был распят на кресте, и под солнечными лучами из него выступала влага, а Зевсовы дожди смывали с него пыль.
А Поликратов перстень пятьсот лет спустя показывали в коллекции римского императора Августа. Времена были другие, и он казался в ней одним из самых простых и дешёвых».
На самом деле, перстень был изумрудный, в золотой оправе с печатью красивой резьбы. Примечательно, что самой большой ценностью для царя было это сокровище. Так же, как и в «Песни о нибелунгах». Готовность Авраама принести в жертву Исаака. Иеффай в Ветхом Завете пообещал отдать Богу первое, что увидит по возвращении домой; и это оказалась его дочь. Почему ценен не человек, а какая-то идея? Недавно осознала, что для меня тоже какая-то идея может быть важнее человека. Это же неправильно. И мысль о сокровище, которое говорит о драгоценности, о чём-то духовном, чего мы не понимаем: сокровище нетленное на небесах; жемчужина, ради которой продаётся всё с великой радостью, что нашёл её; золото, ладан и смирна, как дар волхвов младенцу Христу.
Поликрат отказывается от самого дорогого для него, и отправляется далеко в море на корабле, - чтобы там выбросить перстень. Ради чего? Что это за формулировка: «жизнь удалась»?
И ещё интересно отношение к дружбе. Этого нет в стихотворении: египетский царь Амасис пишет Поликрату: «А я отныне порываю с тобой дружбу, чтобы не терзаться, видя, как будет страдать друг, которому я бессилен помочь». Одиночество несомненно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий